Ферзевый гамбит. 1942-1943

— Полковник Розе! Вызывает майор Бийот, прием, — после окончания обстрела, последнему дураку стало ясно, что долго они так не продержатся. Без артиллерии, без авиации, ожидая возможной атаки с трех сторон, срок жизни вставшего в оборону подразделения вероятнее всего будет исчисляться часами. Поэтому командир танкового батальона принял решение связаться с непосредственным начальством и запросить дополнительных инструкций. Однако эфир на его призывы оказался глух: ответа не было. — Полковник Розе. Вызывает майор Бийот! Прием.

В 15.50 в поле зрения обороняющихся вновь показались боши. На этот раз было видно, что настроены они всерьез. На окраину Жюмеля выкатилось несколько танков, пара самоходок, развернулась цепями пехота и не торопясь, с чувством собственного превосходства атакующие начали сближение. Два селения разделяло двухкилометровое поле, и немецкие танки, уже распробовавшие терпкий вкус французских 90-мм снарядов совсем не торопились приближаться, предпочитая поддерживать пехоту издалека.

Когда стрелки приблизилась к краю селения метров на пятьсот, вновь активизировались артиллеристы. То тут, то там начали вставать фонтаны земли, как бы намекая, что ничего хорошего французов сегодня не ждет.

— Ну это мы еще посмотрим, — буркнул своим мыслям майор и отдал команду, — огонь!

Тут же застрекотали пулеметы, косой смерти проходя по немецким цепям. Только этого и ждавшие опытные немецкие сержанты бросили своих людей на землю, а по пулеметам начали стрелять оставшиеся в тылу "четверки".

— Бронебойный, — с танками нужно было что-то делать иначе они всю пехоту повыбьют а потом и бронированными коробочками займутся без проблем. — Выстрел.

Снаряд описал пологую дугу пролетев в полутора метрах правее от цели, воткнулся в землю далеко в немецком тылу.

— Еще бронебойный, — второй снаряд нашел цель, однако пробить лобовую броню на смог: чиркнув по верхнему бронелисту болванка свечой ушла в небо. Даже для такой замечательной пушки два километра было немного слишком. Самого рикошета майор, понятное дело, не увидел, но то что вражеский танк продолжил после попадания стрелять, говорило само за себя.

Меж тем разрывы стали вставать на позициях обороняющихся все чаще и чаще: видимо у немцев проблем с подвозом боеприпасов не было.

— Пускай пехота отступает на запасные рубежи, — скомандовал майор. — А мы прикроем.

Прикрывать о большей части приходилось из спаренных пулеметов, патроны хотя бы добыть было более мене просто.

Конечно же атаковать все время в лоб немцы не собирались. Нарвавшись на устойчивую оборону они по своему обычаю попытались ее обойти. Справа сделать это помешали заслоны 21 дивизии, а вот на левом фланге у Биота была зияющая пустота, обещанный пехотный полк так и не подошел. Когда ближе в шести вечера позицию в Ле Файи начали обстреливать перекрестным огнем с двух сторон, стало совсем не до шуток.

Майор скомандовал отступление, и восемь танков — три машины немцам за день все-таи удалось подбить — начали потихоньку пятиться прикрываясь постройками, растительностью и складками местности, подставляя врагу только самые крепкие части, не забывая при этом огрызаться и держа врага на приличном расстоянии.

И вновь вермахт показал, что одна из самых сильных его сторон, возможно самая сильная, — это взаимодействие родов войск. Напоролись на преграду — обработали артиллерией; не получается справиться с бронированными танками — нужно вызвать летунов.

Противовоздушная же оборона у Бийота по факту отсутствовала, и уж точно двух 20-мм "эрликонов" было явно не достаточно чтобы отогнать девятку юнкерсов неожиданно появившихся с севера, тем более что зенитки уже оттащили на запасные позиции. В общем французские танки начали расстреливать как в тире без какой-либо даже возможности ответить.

Сначала на голову отчаянно маневрирующих французов — если это слово вообще применимо к медлительным тяжелым машинам — высыпали бомбы, накрыв три танка и еще одному близким разрывом сорвав гусеницу. А потом уже на слишком торопясь принялись расстреливать неповоротливые, ползающие внизу подобно черепахам цели из своих курсовых 20-мм пушек. Понятное дело, что тонкая 10–20 миллиметровая броня крыши корпуса и башни держать такие попадания не могла.

Поль Бийот пытался маневрировать и стрелять по врагам — под конец правда скорее куда-то в сторону чем прицельно — но когда по броне подобно взбесившемуся молотобойцу начали стучать авиационные снаряды отдал приказ: "Покинуть машину".

Но поздно, буквально через мгновение немецкий "привет" таки нашел уязвимость и пробив броню рванул внутри, благо сделал он это в моторном отсеке а не в боевом.