Фестех глазами изнутри

— Зджавствуй, Сажша! — сказал ему декан Ткаченко в своем неповторимом стиле.

— Здрасьь… Брис… Статиныч… — тяжко ответил Шура и икнул снова.

— Александр, а как с питанием — нормально у вас? — включился в активный обмен мнениями декан ФОПФа Федор Федорович Каменец

Шура хотел было что-то сказать, но не смог. Вместо этого он опять икнул и поднял правую руку… невысоко, примерно до уровня груди, но все-таки. Жест явно означал — «Спокойно, мужик. Сам видишь — с голоду не пропадешь. Подхарчишься как-нибудь. О-ох, бляяя-яяя…» — и, раздвинув рукою деканов для спрямления и сокращения пути, Шура поковылял к бараку…
Обстановка в нашем двадцатикоечном нумере, несмотря на как бы условный разгар рабочего дня, была еще более благостной. Из «радио»-угла тихо гундосился какой-то безусловный мегахит тех дней — кажется, Крис Айзек и «Ledy in red» (ну, или Крис Ри и «Moonlight and vodka», что, в общем-то, одно и то же). У стеночки, аки принцесса на горошине, на семи матрасах совсем по-детски сопел во сне будущий знаменитый писатель. Наученный горьким опытом колхоза-90, дескать «сколько сверху ни укрывайся — а снизу все равно поддувает», он сперва подстелил себе второй матрас, потом третий, благо этого добра хватало… постепенно число матрасов дошло до семи, а еще два заботливо лежали рядом с кроватью, на случай непреднамеренного падения во сне…

— Никак, работали всю ночь? — благоговейно спросил окружающих декан Ткаченко, признав всклокоченную белобрысую башку будущего популярного автора.

— Как же-с, работали.,. — саркастически ответили окружающие, — всю ночь с фупмами в картишки дулись. Говорят-с, стипендию всю, подчистую-с… Прикажете будить?

— Ни-ни-ни… — и сиятельная делегация, осторожно ступая на цыпочках, вышла из барака и отбыла в Москву…