Фестиваль

– Вопрос?! Надежды не только юношей питают, иногда они дают повод для оптимизма даже таким серьезным – я не побоюсь этого слова – государственным мужам, как ты, Александр! За вино заплатить?

– Обижаешь, старик.

– Ладно, тогда я убыл. До вторника!

Глава вторая

– Вы к кому? – Вопрошающее лицо вахтерши на секунду подернулось легкой пеленой смущения, но уже в следующее мгновение приобрело выражение стен Брестской крепости.

– Не понял… – Сергей сегодня уже успел утомиться от идиотских шуток, а посему решил не препираться и спокойно прошмыгнуть в здание.

– Я спрашиваю, вы к кому? – Старушка угрожающе поднялась и, сделав шаг влево, загородила не только основной проход, но и щель для протискивания.

– Послушайте, уважаемая, – теряя терпение, начал было писатель-сатирик, но тут же был остановлен репликой:

– Попрошу не хамить!

– С чего вы взяли, что я собираюсь хамить? – обиделся Флюсов. – Я просто пытаюсь вам объяснить, что работаю в сегодняшнем концерте.

– Кто? Вы? А почему я вас не знаю?

Сергей насупился, собираясь ответить грубостью, но в последний момент сдержался:

– Не далее как позавчера вы пропустили меня в Театр эстрады без звука, мило поздоровались и вообще вели себя крайне учтиво. Что могло измениться за двое суток?

– Повернитесь, пожалуйста, в профиль, – уже не совсем уверенно попросила вахтерша. – Извините. Конечно, проходите. Спросонья я вас не узнала.

Флюсов взглянул на часы.

– Спасибо. Однако уже 18.10. Не поздновато ли для сна?

– А чего нам тут делать? Артисты начинают идти с начала седьмого, зрители в массе своей приезжают прямо к концерту. Вот от безделья тут и маемся. Каждый по-своему.

Уже взявшись за поручень, Сергей все-таки нашел в себе силы пошутить:

– А вы монологи пишите. Эстрадные. У вас должно получиться.

Женщина посмотрела на него немигающим взором и тихо сказала:

– А что. Это мысль. Чем я хуже разных там Мовсисянов с Задорновыми?

В артистической курилке к тому времени, когда Флюсов, перешагивая через две ступеньки, как бы нехотя туда поднялся по до боли знакомой лестнице служебного входа, уже толпились какие-то люди.

Из участников «Парада веселых мужчин» здесь находился вездесущий поэт Грушевский, размахивающий бутылкой дешевого коньяка с содержимым на донышке, сатирик Сергей Мондратьев, ежесекундно трясущий жиденькой шевелюрой и также ежесекундно посматривающий на стоящую поодаль немолодую девушку, и артисты Московской областной филармонии: Николай Вандурин и Михаил Башуков.

Поэту Грушевскому все нравилось, на душе у него было хорошо… Нравилось, что его узнают вообще и сегодня в частности, нравилось, что он уже принял грамм семьдесят коньяка, что оставшиеся в бутылке пятьдесят грамм у него никто не просит, нравилось, что по договоренности с редактором Театра эстрады Галиной Николаевной Руковец он сегодня работает на площадке – ближе к концу концерта.

Вообще надо заметить, что в последнее время широкий зритель плохо ходил на эстрадные юмористические концерты, что, конечно, имело негативный отзвук в груди народного поэта. Но зато этот немногочисленный зритель по-прежнему покупал его книжки, которые Володя собственноручно продавал в фойе Театра эстрады до, после, а иногда и во время концертов, подкарауливая припозднившихся или задержавшихся после антракта посетителей театра и предлагая им свой ходовой литературный товар с присущими ему бескомпромиссностью и остроумием.

Любая книга от Владимира Петровича украшалась не только дарственной надписью с указанием имени, отчества покупающего, но и различными пожеланиями в его адрес и массой автографов поэта Грушевского в самых разных местах его печатного издания. Некоторым дамам он даже писал телефон, адрес и схему, как лучше найти его дом с указанием дверного кода.

Вандурин и Башуков уже битых полчаса спорили по поводу московской богемы, Башуков хотел быть в ее первых рядах, а Вандурин – категорически нет.

– Хочешь, я тебе научно объясню, наконец, что такое «богема»? А то ты употребляешь это слово, наверное, уже лет десять, абсолютно не представляя, что оно в действительности обозначает.

– Ну, попробуй. – Михаил поправил прическу и прищурил один глаз.

– Так вот. В принципе, богема – это творческие люди, не имеющие твердого материального обеспечения, но зато обладающие беспорядочным образом жизни и неадекватным типом поведения. Это официальная точка зрения.

– Согласен.

– Замечательно. Теперь дальше. – Коля Вандурин затянулся. – Я не могу себе позволить богемных вещей, хотя иногда хочется. И абсолютно от этого не страдаю. А знаешь почему? Потому что так называемая нынешняя богема – сборище недоумков. Это либо провинциальные педики, в силу своих наклонностей получающие «зеленый свет» в столице, либо местные барыги с вполне устойчивым материальным и крайне необеспеченным умственным потенциалом. Бабки они нарыли на заре перестройки, будучи «ломщиками» у «Березки» и мелкими сутенерами, а сейчас возглавляют передовой отряд родного отечественного шоу-бизнеса. Но по сути они – такое же быдло, как и те, кому они впаривают «фанерные» концерты малограмотной попсы.