Фестиваль

Флюсов занялся составлением графика на следующий день, предупредив, что без его разрешения уходить сегодня с работы запрещено.

Опять пришла Света и сказала, что приехал некто Михаил Жигульский.

С ним Флюсов проговорил полчаса, определил рок-журналисту рамки дозволенного в написании статей о Гастарбайтере, после чего отправил восвояси, сославшись на крайнюю занятость. Жигульский мешал ощущать мизансцену завтрашней съемки, а ведь эта съемка, – как первая ласточка в длинном перечне событий, задуманных Сергеем. Оставалось ждать завтрашнего дня, предвкушая всю нервотрепку вкупе с положительными эмоциями от встречи с искусством.

Кого там еще принесло? Просил ведь больше никого не впускать. Дайте двадцать минут, чтобы передохнуть, сволочи. А-а-а… Это вы, Лев Николаевич. Да еще в компании с Антоном Палычем. Ну, проходите, проходите… Чем порадуете? Ерундой, говорите, занимаемся. А что делать? Мы же не графья, поди, как некоторые. А что у вас новенького? Все по-прежнему поселянок за бесплатно пользуете, Лев Николаевич? Антон Палыч с вами совсем испортился, стал к рюмке прикладываться, девкам с бабами компании составлять… На моих и не вздумайте даже смотреть, не то чтобы подмигивать. Ну что? Обиделись… Уходить собрались? Ну ладно, чего уж там… Только учтите, я ведь вам это сказал не по какому-либо злому умыслу, а так – по скудоумию. Ну ладно, отправляйтесь, счастливого пути. Адью.

Глава семнадцатая

На часах было всего половина десятого утра, заведующий отдела сатиры и юмора журнала «Литературная мозаика» Евгений Алексеевич Лабухов был пьян. Собственно, пьян он был еще с вечера предыдущего дня, и сейчас, еле ворочая языком, разговаривая сам с собой, Женя составлял для одного издательства небольшую книжонку иронической поэзии под названием «Поэтические памфлеты».

На столе перед ним лежало две тонны рукописей как в рукописном, так и в отпечатанном вариантах. Он пытался читать, но строчки прыгали перед глазами, руки тряслись, а в голове звучали обрывки довоенных маршей.

– Смело мы в бой пойдем… – затянул он по пятому разу, и тут зазвонил телефон.

Евгений попытался собраться с мыслями, но это ему не удалось. Тогда он решил, сняв с себя всю ответственность, попытаться говорить односложными фразами и таким образом дотерпеть до обеда, во время которого он очень надеялся принять на грудь.

Звонил какой-то странный субъект, который на просьбу Лабухова перезвонить через час крайне возмущенным тоном заметил, что перезвонить он не сможет:

– Послушайте, моя фамилия Цинципер, а творческий псевдоним – Степан Цимерман. Меня знают во всех редакциях юмористических изданий. Вы же меня тоже много раз печатали. Я не понимаю, в чем дело.

– Извините, пожалуйста, я две недели, как работаю в этой должности – еще не во всем разобрался, еще не со всеми авторами даже заочно знаком.

Слова Евгения были правдой, он действительно заведовал в «Литературной мозаике» юмором всего восемнадцать дней, из которых двенадцать пил горькую.

– Ну, так вот. Значит, я – Цинципер, творческий псевдоним – Степан Цимерман. Я десять лет лежу в сумасшедшем доме, пишу здесь юмористические рассказы, байки, саги, а потом рассылаю их по всем редакциям. За эти годы у меня накопилось огромное количество публикаций, сюда же мне высылают гонорары, которые идут на улучшение моего питания и конверты для будущих отправлений. Я для чего вам это все объясняю. Чтоб вы понимали, почему я не смогу перезвонить. Потому что звонить мне разрешают только два раза в неделю. Я прошу с максимальным вниманием отнестись к моей личности и моим литературным материалам, которые я отослал в ваш адрес почти месяц назад. Пожалуйста, не забудьте и ничего не перепутайте. Моя фамилия – Цинципер, хотя ни вам, ни кому другому он не известна, потому что я пишу под псевдонимом Степан Цимерман. Все, больше говорить не могу, через пятнадцать минут у меня концерт перед санитарами.

Связь оборвалась.

– Бред какой-то… – сказал вслух Евгений Алексеевич. – Неужели белая горячка? Цинципер… Цимерман… Надо срочно позвонить моему предшественнику. Слушай, Василич, тут какой-то ненормальный звонил. Ци-мер-ман. Есть такой? Есть? Отлично.

У Лабухова отлегло от сердца, сомнения в своей умственной некомпетентности отпали разом. Обхватив голову руками, он стал читать ближайшую к себе страницу:

– Так, кто это у нас… Феликс Кривин… Что мы имеем у этого Железного Феликса? Так…

В катании достигли мы вершин,
И фигуристы славою увенчаны…
Да, далеко не каждый из мужчин
Умеет так красиво бросить женщину.

– Ну что ж… вполне приемлемо. Берем и смотрим дальше. Ага. Юрий Тейх. Кто это? – спросил Лабухов в пустоту и сам же себе ответил: – Наверняка это Юрий Тейх. Какая удивительная и замечательная фамилия – Юрий Тейх! Почти что как Зинаида Райх… или Зинаида Гиппиус… или Марина Куинджи. Стоп! Работаем дальше.