Читаем Фетишист. История Джерри Брудоса, «обувного маньяка» полностью

В криминальной лаборатории штата Орегон этот осколок сравнили с фрагментами бутылки, найденными на месте убийства, проверив их под электронным микроскопом, а затем под электроспектрометром с лазерной насадкой для определения состава и светопреломления. Образцы были идентичны. Они могли происходить только из одной партии бутылок, что указывало на высокую вероятность происхождения из одной бутылки.

Когда подозреваемому предъявили эту информацию, он сознался, что убил жертву, когда она отвергла его сексуальные поползновения.

Одним из самых странных дел, которые раскрывал Джим Стовал, было классическое «мужчина найден застреленным в запертой комнате, оружия нет».

Расследуя заявление о пропаже человека, поданное в полицию, Стовал с напарником, сержантом Джоном Келли, проверили двери его дома – те были заперты, за исключением передней, но вход туда преграждал сетчатый экран с замком. Окна также были закрыты изнутри. Стовал взломал дверь с экраном и вошел внутрь. Хозяин лежал на полу лицом вниз в нескольких футах от двери. В правой руке он сжимал щипцы для орехов, и во рту у него были ореховые ядра. Пока его не перевернули, все выглядело так, будто он скончался от сердечного приступа. Но у него на груди, прямо над сердцем, краснело пулевое отверстие.

Стовал и Келли стали искать пистолет, который должен был находиться поблизости. Конечно, самоубийство выглядело странноватым, но ведь убивать себя вообще не очень нормально. Поскольку все двери и окна были заперты изнутри, а покойный находился в доме один, потенциальный убийца мог проникнуть в дом только через дымоход, как Санта-Клаус. Но пистолета нигде в доме не оказалось. Так как же объяснить самоубийство?

Мотив для убийства подсказали соседи: покойный встречался с женой другого мужчины, а тот отличался необузданной ревностью. Ничего удивительного, что любовника убили. Но только как?

Стовал, всегда делавший на местах убийств не меньше сотни фотографий, уселся просматривать их и дошел до снимка сетчатого экрана. Увеличил его. Потом еще раз. И еще.

Оно было там – крошечное отверстие в экране. От маленькой пули 25-го калибра. Когда она прошла через проволочную сетку, то оставила дыру, но потом металлические нити, выпрямившись, сомкнулись обратно. Разглядеть отверстие невооруженным глазом было невозможно, но в фотолаборатории оно проявилось. Стовал действовал не вслепую. Взвесив все обстоятельства дела, он решил, что отверстие должно быть там, хотя его и не видно.

Целью Джима Стовала всегда было докопаться до правды, а не посадить человека за решетку. Если правда говорила в пользу подозреваемого, он его освобождал и продолжал копать дальше.

Один салемский муж едва не оказался за решеткой за убийство жены, поскольку патологоанатом схалтурил при вскрытии.

«Не делать расширенную аутопсию и не сохранять материалы для токсикологического анализа – опасная практика, даже если на текущий момент у вас есть убедительная версия», – говорит Стовал.

Убийство заставляет многие вещи казаться не такими, какие они есть. Картина загадочной смерти сорокалетней жены архитектора внешне подтверждала то, что он убил ее, устав возиться с ее эмоциональными проблемами. Чем не мотив?

Стовал с командой нашли тело женщины на кухне, в луже крови, с раной на затылке. Патологоанатом заключил, что жертва была убита – ее либо ударили тупым предметом по голове, либо задушили. На шее остались кровоподтеки, характерные для странгуляции, а трупное окоченение зашло достаточно далеко, когда труп был обнаружен. На этом основании было установлено время смерти – десять часов утра.

– Что-то показалось мне странным, – вспоминает Стовал. – Ее руки были скрючены, и я обратил на это внимание.

Муж заявил, что в полдень заезжал домой на ланч, и тогда с женой все было в порядке.

– Я достал из морозилки два контейнера с малиной, потому что она собиралась печь пирог.

Вскрытие проводилось по сокращенному протоколу, патологоанатом бегло осмотрел шею и горло, а время смерти указывало на то, что муж лжет. В полдень он никак не мог видеть жену живой.

К вящему неудовольствию патологоанатома, Стовал настоял на дополнительных анализах, и в содержимом желудка жертвы нашли яд – стрихнин. Это придавало делу совсем другой оборот.

Стовал обыскал ящики на кухне над тем местом, где жена упала, и на верхней полке нашел старый флакон с ядом. Проверил все места в Салеме, где можно было купить стрихнин, – оказалось, что за предыдущие двенадцать месяцев было продано четыре с половиной фунта яда, крошечными объемами, примерно из дюжины магазинов.

Муж, ошеломленный новостью об отравлении, согласился пройти проверку на детекторе лжи, и тот показал, что он говорит правду. Он вспомнил, что много лет назад покупал крысиный яд, но совсем забыл, что тот вообще есть в доме.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное