Февраль (СИ)

Юрий Алексеевич помнил этот случай, и помнил в нём себя. Он не придал совсем значения ни дате, ни разговору, ни сомнению Регины Станиславовны, единственной из коллектива высказавшейся по этому поводу. Всё давно прошло…

Осторожно стукнула дверь. Анюта тихонько шла к веранде. Она была в приподнятом настроении.

Встреча с Юрием Алексеевичем стала для неё после всех пережитых событий здесь маленьким светлым пятнышком. Вот уж чего-чего, а влюбиться в самый разгар войны, Анюта от себя такого никак не ожидала. Его странные рассказы, передаваемые так искренне и правдоподобно, веселили её. Верила ли она во всё, сказанное учителем? Скорее всего нет, чем да; но ей хотелось верить, эти сказки словно подпитывали, будили эмоции, не разрешали никнуть и замерзать. Небольшой отдых и рассказы учителя о тех чудных временах, когда в домах будут висеть огромные телевизоры прямо на стене, а телефоны смогут умещаться в карманах брюк, когда наручные часы будут считать твои шаги, а специальная стиральная машина стирать за тебя белью - это придавало Анюте новые силы. Надо было подниматься и жить дальше, действовать и спешить, приближая эту фантастическую действительность.

Юрий Алексеевич, отвлёкшись от своих мыслей и обрадовавшись её приходу, хотел тут же обнять её, но Анюта с улыбкой отстранила его руки.

- Подожди, подожди, - прошептала она, протягивая к нему кружку, над которой витала струйка пара.

- Что это? – Поинтересовался Юрий.

- Это настой хвои, пей. Ты ведь ничего не ел сегодня, пей! – Настойчиво проговорила она.

Учитель обхватил горячую кружку руками, с наслаждением принимая это тепло. От напитка исходил приторно-смолистый запах. Юрий отхлебнул. Напиток показался ему очень горьким.

- Это совсем невкусно, - поморщившись, проговорил, -- это пьют дети?

- Конечно, - ответила Анюта, - мы детям и завариваем, хоть как-то даёт ощущение сытости, да и полезно от простуд. А из чего ещё делать чай?

Они уселись на лавочку; Анюта радостно-заговорщицки сообщила:

- Смотри, что я тебе принесла!

И она достала половину конфеты, которые Юрий Алексеевич видел, как давали детям. Он не ел второй день, и конечно чувство голода его неимоверно изводило, но съесть сейчас ему, здоровому мужик, в блокадном городе полконфеты для него показалось страшным преступлением.

- А ты ела?

- Я одну часть сама съела, а это тебе. Всем сотрудникам по конфете выдали.

- Слушай, Анюта, перестань, - отвёл он её руку с протянутой конфетой, - съешь сама, что ты со мной, как с маленьким.

- Я уже съела половину… - стала отнекиваться Анюта.

- И что?

- Так у меня получится целая конфета! – Продолжала удивляться она.

- И что?

- Так это же больше, чем у детей!

Учителя удивил такой поворот логики, но он не сдавался: съешь и всё.

- У нас в саду девочка есть одна Тонечка, отдам при случае, - сказала Анюта, пряча конфетку в карман.

- Тогда пей, - протянул он ей кружку.

- Я пила…

- Пей ещё, чтоб не болеть…

Анюта заулыбалась, сделала несколько глотков напитка.

- А знаешь, - заговорила она, - я и до твоих рассказов знала, что здесь будет свет. Включат везде фонари, построят новые красивые дома, люди будут работать и приходить вечерами в тепло своих квартир, и покупать к чаю торт…Ты знаешь, Юра, это такое счастье принести домой торт, а тебя там ждут! Понимаешь? Просто принести домой торт! И пить чай с родными. И кажется больше этого ничего не может быть; никакие богатства мира не могут быть больше этого. А у меня, Юра, никогда не будет ни торта, ни вечернего чая, ни мамы с Володькой…

Анюта упала ему на грудь и заплакала, тихо, еле слышно, но так отчаянно и больно. Учитель гладил её волосы, плечи и молчал; что он мог ей сказать, чем утешить? У него самого душа выворачивалась наизнанку…

Глава 4

Глава 4.

Вечерело. Налётов за сегодняшний день не случилось, поэтому все с тревогой ждали ночи. Детей наискосок через двор воспитательницы и нянечки перенесли в бомбоубежище заранее, так распорядилась Мария Николаевна. И, как оказалось впоследствии, не напрасно. Там их и принялись укладывать спать.

Мария Николаевна дала Юрию задание принести бочок с кипячёной водой детям на ночь, а Анне проконтролировать и помочь.

Кухня располагалась на первом этаже и выходила двумя большими зашторенными сейчас окнами на проспект. Зайдя за бочком, Юрий и Аня увидели няню Ольгу Никитичну, суетившуюся на кухне. Их появление женщину застало в врасплох и напрягло. Она, только что, чем-то бурно занимавшись, застыла у стола, не решаясь выйти. Аня ей кивнула и указала физику на невысокий алюминиевый бочок. Взгляд Юрия скользнул по столу, стоящему рядом приоткрытому шкафу, нянечке…

- У неё конфеты, - шепнул он Анне.

- Что? – Не поняла она.

Ольга побледнела, руки в карманах мелко задрожали. На ней под белым расстёгнутым халатом была пёстрая вязаная кофта с карманами.

Аня сделала шаг в её сторону, молча, лишь взглядом спрашивая:

- Правда? Ольга Никитична, правда?