Февраль

– Стефан Трауб, местный художник, – тихий голос за моей спиной заставил меня вздрогнуть, я обернулась и увидела Томаса. Он был один, без супруги, и приветливо улыбался мне. – Простите, не хотел вас напугать. Вы так увлечённо разглядывали эту картину!

– Я… да. Меня поразила игра света и тени вот здесь и вот здесь, – я показала, где именно. – Должно быть, из-за этого цветового перехода река кажется такой живой. Вот здесь она ещё тёмная, а тут, ниже, кажется, что воды совсем прозрачные! Бог ты мой, у этого Трауба большое будущее, попомните моё слово!

– Разделяю вашу точку зрения, – Томас улыбнулся мне. – Между прочим, этот домик расположен недалеко от отеля. Если хотите, можем пойти посмотреть. Заодно сравните, насколько точно у Трауба получилось передать красоту окружающих пейзажей!

– В самом деле? – Признаться, такая возможность очаровала меня. – О, я была бы очень рада! Покажете, где это?

– Разумеется, – он с улыбкой подал мне руку. – Это один из излюбленных туристических маршрутов для прогулок в горы. С этим домом связана очень интересная история, одно из местных преданий. Я вам обязательно его расскажу, вот только отыщем мою неугомонную супругу, если вы не будете против.

О, разумеется, я была не против! Более того, без Наны эта прогулка наверняка вышла бы не такой весёлой и увлекательной! Правда, для начала мадам Хэдин пришлось хорошенько поискать. Пока я пыталась убедить Франсуазу прогуляться со мной (идея заведомо обречённая на провал), Томас вышел в сад – я же, сходив в номер за накидкой, последовала за ним с некоторым запозданием. Массивные часы за стойкой как раз отбивали три пополудни, когда я прошла меж стеклянных дверей отеля, и едва ли не столкнулась с мсье Арсеном, русским журналистом. Он поспешно извинился на безупречном французском, а затем продолжил свой путь. По-видимому, он куда-то очень спешил. Или, от кого-то?

– Арсен! Арсен! Арсений! – Визгливые крики раздавались со стороны двора. – Немедленно вернитесь! Чёрт возьми, Арсен! Мы с вами не договорили!

Мимо меня промчалась ещё одна из утренних сплетниц, смуглая черноглазая мадам с пышным бюстом, любительница доктора Фрейда. Рассмотрев её поближе, я поняла, что ей наверняка ещё нет и сорока, но неуместная полнота добавляла ей как минимум лет пять сверху, а то и десять. Поэтому, должно быть, я ошибочно приняла её за ровесницу мадам Вермаллен этим утром. При всём при этом, двигалась она на удивление плавно для своих габаритов. Думаю, Франсуазе стоило бы у неё поучиться. И в вопросах общения с симпатичными блондинами, безусловно, тоже. Толстушка-смуглянка совершенно не стеснялась присутствия посторонних, и, подобрав юбки, бежала следом за удаляющимся прочь русским журналистом. Я, проводив эту странную парочку взглядом, покачала головой, и, пряча улыбку, спустилась по ступеням вниз.

Во дворе цвело лето, ласковое солнце переливалось искристым блеском в каплях воды на изумрудном газоне. С вечера прошёл дождь, трава ещё не успела высохнуть, и я, любуясь этим замечательным зрелищем, на несколько секунд остановилась прямо посреди этой красоты. И, вдыхая полной грудью свежий альпийский воздух, я прикрыла глаза, и, разведя руки в стороны, вскинула голову, подставив лицо тёплым солнечным лучам.

– Она просто прелесть, не так ли? – донёсся до меня чей-то тихий голос. Я почувствовала себя не лучшим образом, из-за того, что меня застали врасплох в минуту моей слабости, и впредь пообещала себе быть сдержаннее. Меня вполне утешило бы то, что фраза эта принадлежала Нане Хэдин, но куда хуже было, что она коротала досуг под сенью лиственниц в компании Габриеля Гранье. Габриэлла Вермаллен, разумеется, тоже была здесь, как и сам Томас, а это уж совсем никуда не годилось. Я смутилась бы, непременно, если бы помнила, как это делается.

– Я просто слишком долго не выбиралась на природу, – попыталась оправдать я свой порыв, наблюдая за их умилёнными улыбками. – Наверное, в последний раз это было ещё до замужества. А уж такой красоты я и подавно нигде не видела! – Подумав немного, я добавила зачем-то: – Извините.

– Ах, милая, здесь не за что извиняться! – Воскликнула Нана. – Я, хоть и сама коренная швейцарка, а всё равно первые два дня ходила, очарованная, никак не могла налюбоваться окрестными пейзажами!

Габриэлла подтвердила её слова, скромно улыбаясь, а Томас сказал, что и его суровое мужское сердце не оставили равнодушным здешние красоты. А Габриель не сказал ничего. Он просто смотрел на меня своим фирменным загадочным взглядом, будто в самую душу пытаясь заглянуть. Напрасно стараешься, красавчик! Душа Жозефины – тайна за семью печатями, которую тебе не разгадать, как не пытайся! Я коротко улыбнулась ему и перевела взгляд на Томаса.

– Кажется, вы обещали прогулку к домику у реки?