Февраль

Но, признаться, версия мадам Фальконе о том, что убийца – кто-то из своих не давала мне покоя. И я принялась размышлять, поднимаясь по лестнице наверх: туда, где в одном из кабинетом расположился Витген.

Запонка не могла принадлежать ни Габриелю, ни Арсению, и это меня сказочно радовало. Не то, чтобы я подозревала кого-то из них, но оба они, определённо, были самыми достойными кандидатами на нежное сердце Селины. Вот только, увы, не самыми богатыми. Гранье не имел ни титула, не денег, а в отеле, как я поняла, держался только благодаря Габриэлле, которая наверняка пообещала хозяину прекратить пошив штор и скатертей с вензелями «Коффина» в случае отказа. Арсений… тоже вряд ли. Журналист – да, известная персона – да, но я сомневаюсь, чтобы он был сказочно богат. Скорее – не беден. И в «Коффине» тоже наверняка по воле самого хозяина, мсье Шустера, а в качестве платы за номер – хвалебная статься в «Ревю паризьен». Это называется publicité [15], многие успешные дельцы используют такой ход, чтобы зарекомендовать себя в определённых кругах.

Нет, не Арсений. К тому же, он не показался мне настолько сентиментальным. Он скорее прагматик – окажись в его руках такая ценная вещь, он без раздумий заложил бы её в ближайшем ломбарде, а на вырученные деньги купил бы саму «Ревю паризьен» вместе с издателями и критиками!

Далее по списку: доктор Эрикссон. Почему нет? Из вчерашних разговоров мадам Фальконе за ужином, я узнала, что неприятный швед держит частную практику, и к нему обращается исключительно элитная публика, и даже кто-то из королевской семьи. Стало быть, финансы у него водятся. Или, например, он мог получить эту запонку в подарок от какого-нибудь денежного мешка! Но доктор Эрикссон упрямо не желал ассоциироваться у меня в качестве возлюбленного Селины. К тому же, ему было за сорок – не староват ли для неё?

Гарденберг. Тоже не молод, согласна, но мы кажется уже давно убедились в безграничной силе его обаяния? И богат. Фальконе обмолвилась вчера, что у него есть свой собственный замок неподалёку от Люцерна. Замок! Думаю, запонка всё же дешевле, не так ли? Подходит? Подходит!

Лассард. Уф, про него даже думать не хочется! Рядом с Селиной он мне решительно не представлялся, но, тем не менее, он был богат – это факт. Вращался в банковской сфере, только, почему-то, в нашей, французской. Это я услышала уже от мадам Вермаллен, вчера за обедом. Впрочем, пускай ему! Этот лысоватый круглый мужчинка казался мне до того отвратительным, что я старалась не вспоминать его лишний раз.

Ватрушкин. Сын золотодобытчика из Сибири. И ещё раз, для тех, кто не понял с первого раза: зо-ло-то-добытчика. Золото, золото, золотая запонка… С клеймом парижского ювелирного дома, факт. Но мьсе Бушерон в прошлом вполне мог быть компаньоном Ватрушкина-отца, и ничто не мешало ему сделать украшение на заказ, со знаком собственного ювелирного дома. Подходит? Подходит!

Тео. Непонятный русский паренёк, о котором мало что известно, кроме того, что он дружит с Ватрушкиным и Арсеном. Соотечественники, как-никак! Тео тоже был молод и довольно красив с лица, но о его финансовом положении я, увы, не знала. Он мог быть как и очередным сыном миллионера, так и нищим, безродным, но очень хорошим товарищем Ватрушкина, сына миллионера. А для товарища, как известно, широкой русской душе ничего не жалко: ну, подумаешь, такие мелочи, как номер-люкс в одном из самых известных отелей в Европе? Или эксклюзивная запонка в подарок. Хм.

Гринберг. Ох, а вот этот парень подходил, кажется, по всем параметрам. Молоденький, сказочно богатый, вполне мог воспылать юношеской страстью к Селине, и запонку эту вполне мог забыть в домике у реки. Тут даже думать не о чем, Гринберг в роли горе-влюблённого смотрелся лучше остальных.

А вот Томас… Томас, по совести говоря, представлялся мне исключительно в качестве любящего заботливого супруга для своей Наны, и больше никак. Я в сотый раз отказывалась смотреть на голые факты, из-за этой дурацкой сентиментальности – ах, ну не мог он изменить своей Нане, он же так её любит! Глупости. Мог. Уж мне ли не знать, до чего низменна и отвратна мужская природа! Я усмехнулась. Что ж, если отбросить в сторону мои добрые чувства к Томасу Хэдину – о, да, это, безусловно, мог быть и он тоже. Нана вчера на прогулке сказала мне, что они с супругом на пару владеют акциями крупного железнодорожного товарищества в Лозанне. Стало быть, не бедствуют, и на золотые запонки не скупятся.

Остановившись перед дверью в кабинет, где пару часов назад мы беседовали с комиссаром, я на секунду замерла, собираясь с духом. Отбрось свой глупый страх, Жозефина, отбрось предрассудки! Конечно, всем давно известно, что в полиции служат исключительно идиоты, но против таких весомых улик Витген точно не пойдёт!