Фиалки на десерт

Он вскинул брови и рассмеялся – да? Вот интересно! Нет, правда! Просто сгораю от любопытства! Своего банка у меня, Лара, нет! И тебе это известно. Рычаги воздействия? Это ты называешь возможностями?

Она молчала, опустив голову и чувствуя, как дрожат руки.

– Возможности есть – спорить не буду. Только… и обещать ничего не могу. Ты ж понимаешь.

Не поднимая на него глаз, она кивнула.

– Ну и что получается? – вдруг сказал М. веселым и бодрым голосом. – Попытка не пытка, а, Лар?

Она вздрогнула и наконец подняла на него глаза.

– Ты… правда… поможешь?

Он встал, пожал плечом и улыбнулся:

– Я постараюсь. Точнее – попробую, Лара!

Она вскочила со стула и что-то быстро начала бормотать:

– Спасибо, Георгий! Нет, правда! Спасибо! Спасибо, что принял, что время нашел! Что выслушал и… ну, попытался!

Он досадливо махнул рукой.

– Хватит, Лариса! Я же сказал – постараюсь! – И снова глянул на часы. – Прости! У меня через сорок минут там, на Старой площади, встреча.

Она мелко закивала и схватила сумочку.

– Да, да! Извини! Знаешь, просить всегда… очень сложно! И как мой дед говорил, лучше мы, чем нам! А дед был мудрец… – грустно добавила она и попробовала улыбнуться.

Улыбка получилась жалкой, кривой.

М. уже был не здесь – надел пальто, взял портфель и хлопнул себя по карману – скорее всего, проверяя наличие мобильного.

Потом подошел к ней, неловко стоящей у двери, чуть приобнял и шепнул, наклонившись:

– Я попробую, Лариса! Обещаю!

Ощутила его запах неизвестного парфюма, наверняка не масс-маркет.

Она вздрогнула, смутилась, поникла, почувствовала, как густо краснеет, и первой вышла в приемную. Его задержал звонок. Леля обернулась, он коротко махнул ей рукой, и она, сняв с вешалки свою короткую шубку, стала спускаться по лестнице.

Девицы, блондинка и брюнетка, смотрели на нее не отрываясь. Поймав ее взгляд, вежливо улыбнулись и в ту же секунду уткнулись в компьютер.

Охранник молча кивнул и услужливо открыл дверь на улицу.

А на улице была красота! Короткий первый снег нежно лег на деревья с остатками последних листьев, тронутых осенью, – желтых, бордовых, зеленых. Снег лежал на козырьках подъездов, на крышах и тротуарах – только на проезжей части, под шинами машин, уже успел растаять и превратиться в лужи. Было влажно и очень тепло. Леля остановилась, чтобы глубоко и с удовольствием вдохнуть влажный воздух, и на сердце у нее сделалось спокойно и радостно – он обещал! А это означало, что еще не все потеряно, что появилась надежда и вообще – наверное, все совсем не так трагично, как казалось ей еще вчера и даже сегодня утром!

Ах как же на улице хорошо! Она дошла до машины, села за руль и улыбнулась – впервые за последние полгода, наверное. Ну, может быть, судьба наконец смилостивилась? Сменила гнев на милость? И черная, как мазут, как сажа, как уголь, полоса наконец отступила? И вот забрезжила белая? Такая… зыбкая, ненадежная, прекрасная и долгожданная? Да пора уже, да! Сколько ж можно?

Леля ехала по белому городу, ставшему в одно мгновение самым прекрасным, загадочным и светлым. Ехала и мурлыкала знакомую песенку.

В офис? Да! Пора, мой друг, пора! Хватит! Давай-ка работай, родная! А то, ишь, все небось распустились. Хозяйки нет – нет и порядка! И вообще – она там нужна для поддержания боевого духа. «Помирать нам рановато, – пелось в хорошей песне, – есть у нас еще дома дела!»

Так и доехала – с песнями и прибаутками. В офис вошла строгая, собранная, сосредоточенная – и очень уверенная в себе. Успешная женщина, хозяйка приличного бизнеса. Мать и жена. И все у нее хо-ро-шо!

И все встрепенулись, зашушукались, засуетились – началось движение, все всколыхнулись. И в глазах их читалась надежда – ну, раз она, наша Лариса, подобралась, значит, не пропадем!

К вечеру зашла Юлечка, принесла кофе и поделилась маминым бутербродом – на этот раз с домашним сыром. Долго и робко жалась у двери.

– Что, Юлечка? Что-то еще? – спросила Леля.

Юлечка совсем растерялась, покраснела и тихо спросила:

– Новый год, Лариса Александровна! Что будем делать? В смысле – елку там наряжать… Подарки… Собираться, конечно, не будем? – то ли спросила, то ли констатировала она и грустно добавила: – Не до сборов, конечно.

Леля пару минут молчала. Раздумывала, а потом улыбнулась и сказала:

– Так, Юль! А почему, собственно, нет? Что, закончилась жизнь? Премий и бонусов, конечно, не будет – это понятно. А вот легкий фуршет и подарки… Совсем просто, как ты сама понимаешь. Стол без излишеств, без всякой там рыбы, икры, французских пирожных. Скромно и вкусно – домашние пироги, салатики всякие. Может, сами, а? Как думаешь – справимся? Делали же когда-то! И было вкуснее, чем готовые деликатесы!

Юлечка обрадовалась, порозовела и закивала:

– Да, да! Конечно, Лариса Александровна! Вы правы! Так даже лучше – все домашнее, все свое! Я маму попрошу – вы же знаете, она с большой радостью! И пирогов напечет, и гуся с яблоками сделает! А салаты пусть девчонки нарежут. Подумаешь, сложность!

Леля кивала.

– А вот с подарками – что? Можно, я подумаю?

Леля милостиво разрешила.

Уходя, довольная Юлечка обернулась.