Фиалки на десерт

– И елку, да? Надо достать и нарядить?

– Ну, разумеется! Как же без елки? Все-таки главный праздник! Главный и самый любимый.

Жизнь продолжалась.

«Все-таки я неисправимая оптимистка, – с грустью подумала Леля, – или неисправимая дура».

А вечером позвонила Галочка и сказала, что Виктору стало хуже.

Леля забилась, словно пойманная птица:

– Хуже? Что, господи? Болит? Шов? Температура? Ослаб и отказывается от еды? Может, просто хандрит?

Галочка перебила ее:

– Не паникуй! Нет, не хандра – определенно! Хотя он, конечно, склонен к хандре. Да, температура небольшая, но ты же знаешь, что это опасно – субфебрильная, да. Аппетит пропал, глаза на мокром месте, боится – конечно, боится! А кто б на его месте, а? Думаю, ничего страшного – по крайней мере надеюсь! Но я не врач, только лишь медсестра. А здесь нужен врач. Да, позвонила, конечно! Да, господину Штольцу. Сказал, что завтра нужно приехать. В чем дело? Ну конечно же, точно сказать не может! Ты о чем, Леля? Да, так бывает, он успокоил меня. Хотя выводы делать рано. Но и панику разводить – тем более! Слава богу, что он, Виктор, здесь, что не уехал. Мы с тобой все решили правильно! Такси заказала, завтра повезу его прямо с утра. Тебе? В смысле – ехать? Ну, я не знаю! Это решать тебе, Леля. Ты же жена! Вот прямо сейчас – думаю, нет. День или два – и все будет ясно. Что тебя дергать сейчас? Думаю, что неразумно. В общем, так – завтра жди моего звонка! После обеда, не раньше. Пока анализы, исследования, пока не станет что-нибудь ясно. И не дергайся, слышишь? Я изо всех сил его убеждаю, что так бывает, что это нормально. Но ты же его знаешь! Конечно, впал в транс! Господи, да не благодари ты меня, ради бога! Это же был мой выбор и мое решение. Мы же подруги, Леля. О чем говорить? И успокойся, пожалуйста! И жди звонка.

Леля медленно нажала отбой и замерла. Вот тебе и белая полоса, долгожданная! Только, казалось, вздохнула, точнее, чуть выдохнула. Галочка, умница Галочка! Четкая, ровная и очень разумная Галочка. Как с ней спокойно! Правда, это ведь не с ее мужем плохо. Так. Надо взять себя в руки и слегка, чуть-чуть, обождать. Надо быть разумной, спокойной и хладнокровной.

Потому что если сорвется она, то совсем будет худо, совсем.

Все, договорились! Сама с собой договорилась. Да и Галочке обещала – никакой паники. Ждем результатов.

Может, все еще ничего? Все обойдется? Берем себя в руки и ждем! В конце концов, им там еще хуже. Бедная Галочка, моя дорогая подруга! Терпит капризы – делает то, что должна делать я! Бедный мой муж. Как же ему тяжело…

А сейчас таблетку снотворного – и спать. Спать, спать, спать.

Чтобы выдержать завтрашний день. Чтобы быть на ногах. Чтобы вообще – быть!

Быть и решать все проблемы.

И снова ждать ее, белую… Где же ты так задержалась?

Проснулась рано, но выспалась. Встала бодрой, готовой на новые «подвиги», эх. Посмотрела в интернете билет – билет был, но в декабре цены скакнули – да как! Понятно, народ собирается на зимние каникулы в Европу – гулять, веселиться, шататься по магазинам – пришло время новогодних скидок и прочих радостей. Снова вспомнила, как они любили уехать куда-нибудь перед любимым праздником – Франция, Италия, Германия. Как сказочно были украшены улицы и дома перед рождественскими каникулами – разноцветные елки, цветные фонарики, инсталляции с Санта-Клаусом, рождественские картинки с вертепом и новорожденным Христом. Европа сверкала, переливалась, звенела колокольчиками, одуряюще пахла корицей, ванилью и счастьем. В Риме с тринадцатилетней Катькой шатались по улицам днями напролет – Виктор терпеливо ждал их в отеле и выбирался в город нечасто. Магазины он ненавидел, сырая погода ему не нравилась, но он был терпелив и любезен – лежал в номере, смотрел телевизор или читал.

Леля, конечно, нервничала: «Как там папа?» А Катька злилась и тащила ее в очередной магазин или кафе. А потом они возвращались в отель, хвастались покупками, раскладывая их на кроватях, призывали его радоваться вместе с ними и шли ужинать.

Полюбился небольшой ресторанчик возле отеля – просто соседняя дверь. Там по вечерам зажигали камин, они усаживались возле него, слушая, как трещат и вспыхивают полешки.

Брали бутылку кьянти и заказывали кучу еды. Катька требовала и пиццу, и спагетти, и, конечно, десерт – боялась, что не наестся.

И Леля тогда сделала себе послабление – наплевать на фигуру, однова живем! – и тоже уплетала спагетти, особенно любимые, с вонголе, маленькими ракушками. Тихо играла музыка, камин горел теплым светом, а рядом были самые родные, самые близкие, любимые, самые-самые.

Она была счастлива тогда, очень счастлива! И думала: «Какая же я молодец! Ах какая же я умница, что сумела вот так украсить, расцветить их жизнь. Эх, прав был мой многомудрый дед: “Деньги, Лелька, страшная гадость! Сколько из-за них происходит дерьма! Но как они украшают нашу серую жизнь! Какое несут удовольствие!”»