Фиалки синие

– Конечно. Для многих он – герой тьмы. В Интернете о нем море информации. Род Феррел вместе с несколькими своими почитателями забил до смерти родителей одного из них. На телах убитых они вырезали множество оккультных символов. О Роде Ферреле мне известно все. Предполагают, что он был одержим идеей раскрыть ворота в ад, а для этого считал себя обязанным убить уйму людей и забрать их души. Кто знает, может, ему это и удалось, – произнес Уэстин.

Несколько мгновений он пристально смотрел на меня.

– Позвольте открыть вам еще один секрет, детектив Кросс. Это чистая правда и очень важная для вас. Сумасшедших и убийц среди настоящих вампиров ничуть не больше, чем среди толпы обычных людей, встречающихся нам на улице.

Я пожал плечами.

– Думаю, мне стоит проверить справедливость ваших слов, скажем, обратиться к статистике. Пока я твердо знаю лишь одно: настоящие вампиры или всего лишь подражатели уже убили по меньшей мере дюжину человек.

Уэстин как будто погрустнел.

– Да, детектив, мне об этом известно. Потому-то я и согласился побеседовать с вами.

Я задал ему последний вопрос:

– А сами вы – вампир?

Уэстин ответил не сразу.

– Да.

Это слово вонзилось в меня острой иглой. Мой собеседник был совершенно серьезен.

Глава 28

В тот вечер я боялся темноты чуть больше, чем когда бы то ни было в своей жизни. Я сидел в гостиничном номере в Санта-Барбаре и читал роман Ха Иня «Ожидание». Домой я успел позвонить уже дважды. Может, потому что чувствовал себя одиноким. Или до сих пор тяготился виной перед Деймоном.

Или же потому, что Питер Уэстин запугал меня своими баснями о вампирах, книгами и дьявольским блеском черных глаз. В любом случае теперь, после встречи с ним, я относился ко всей этой чертовщине с большей серьезностью. Уэстин был странным, зловещим, незабываемым человеком, и мне почему-то казалось, что нам еще доведется встретиться.

Ночью страхи не покинули меня, продолжили мучить и утром, когда солнце взошло и поднялось высоко над горами Санта-Инес.

Вокруг творился полный беспредел. Его организаторами были настоящие извращенцы, или фанатики вампиризма, или представители вампирской субкультуры. А может, дело обстояло еще сложнее, и думать об этом было страшно и тревожно. Так или иначе, в своем расследовании мы впутались в нечто темное и неизведанное.

В семь тридцать утра я уже въехал на взятой напрокат машине в белесый смог, собираясь слиться с потоком других автомобилей. Я мычал один из блюзов Мадди Уотерса, вполне соответствующий моему настроению.

Покинув Санта-Барбару, я направился во Фресно, где предстояла встреча еще с одним «экспертом».

На дорогу ушло около пары часов. Возле Санта-Марии я ушел на трассу 166 и направился по Сьерра-Мадре на восток, к магистрали 99, что вела на север. Я видел Калифорнию впервые и любовался большей частью открывавшихся мне видов. Природа здесь значительно отличается от нашей, восточной, и краски тоже.

Под воздействием умиротворяющего ритма быстрой езды и записей Джилла Скотта я понемногу успокоился. Большую часть пути мне думалось о том, как проходила моя жизнь в течение последних нескольких лет. Я знал, что кое-кто из близких всерьез переживает за меня, в том числе и лучший друг Джон Сэмпсон, а уж его-то назвать паникером я никак не мог. Сэмпсон полагает, что я хожу по краю пропасти, он даже советовал поразмыслить о смене профессии. Сейчас мне представилась реальная возможность перейти в ФБР, но от этого в моей жизни не произошло бы больших перемен к лучшему. Я подумывал и о возвращении к психиатрии – к врачебной практике или к преподаванию, возможно, в университете Джона Хопкинса, где я получил степень и до сих пор имел неплохие связи.