Фиалковое зелье

Грянул выстрел, отбросивший молодого человека к стене. Он почувствовал, как по груди текут горячие струйки крови. «Ранен… Бежать…» Однако ноги не держали его.

Как во сне, Владимир увидел приближающуюся фигуру, которая наставила на него дуло пистолета. А потом он увидел белое пятно, соткавшееся из воздуха позади его врага. Он успел еще услышать зловещий хохот, от которого стыла в жилах кровь, – и потерял сознание.

* * *

– Владимир!

– Владимир Сергеевич! – настойчиво тянули над его ухом чьи-то голоса.

– Драгун! Да ты что, сомлел?

– Какое сомлел, Антон? Ты что, не видишь – он ранен!

– Ранен? В плечо? Да это просто царапина, подумаешь – кожу содрало, эка невидаль! Драгун, черт тебя дери!

Владимир открыл глаза и увидел склонившиеся над ним встревоженные лица Балабухи и Добраницкого.

– Ну, слава богу! – воскликнул Август. – А то мы испугались! Ты такой бледный тут лежал!

Застонав, Владимир попытался сесть, но это удалось ему не сразу. Было уже совсем светло. Внезапно он вспомнил, что произошло этой ночью.

– Антон… – начал он несмело. – Что я пропустил? Что тут было?

– Ну что было, что было, – проворчал гигант, накладывая повязку ему на плечо. – Ну, напали на нас эти братцы-разбойнички, да, видно, я их хорошо пугнул, потому что они бежали так, что только пятки сверкали. Потом я битый час искал вот этого, – он кивнул на Добраницкого, – который забился в какую-то щель, а потом мы хватились, что тебя нет. Весь замок обошли, насилу тебя нашли. Ты тоже хорош! – напустился он на Августа. – «На дуэлях дрался, на дуэлях», а как до настоящей драки дошло, так сразу же в сторону! Храбрец!

– Я вовсе не испугался! – рассердился Август. – Просто…

Тут он запнулся и покраснел.

– Просто – что? А? – сощурился Балабуха.

– Просто я увидел привидение! – выпалил Добраницкий. – Я же сказал вам: я ничего не боюсь, кроме привидений!

– Ага, привидение он увидел, держи карман шире!

– Клянусь, Антон Григорьевич! Такая бледная женщина, со сверкающими глазами, и волосы такие…

– Черные, – закончил за него Гиацинтов. – Как змеи.

Август разинул рот. Балабуха недоверчиво обернулся к Владимиру:

– Постой-постой! Так ты что, тоже ее видел?

– Видел, – потупился молодой офицер.

– Ха! – хмыкнул гигант и помог ему подняться на ноги. – Ну, вот что я скажу вам, братцы. Пить надо меньше, иначе не то что привидения увидишь, а и чертей зеленых! Вот!

– По-моему, Антон Григорьевич… – насупился Август. Но Балабуха даже не дал ему закончить.

– Вот ты, Август, после четырех бутылок вчера ведь лыка не вязал. Верно?

– Ну положим, – неохотно согласился Добраницкий. – А с ним как быть? Он ведь почти ничего не пил!

Балабуха пожал плечами.

– Если человек к вину непривычен, то и от одного стакана можно потерять разум, – просто ответил он. – Впрочем, я вам не препятствую. Хотите верить в эти ваши привидения – на здоровье… Эй, Степан! Иди сюда!

– А наш кучер… его разве не убили? – спросил Владимир у Добраницкого.

– Какое там, оглушили только, – ответил за поляка Балабуха. – Ну как, Степан, обстоят дела с каретой?

К друзьям приблизился всклокоченный хмурый кучер и дал полный отчет о том, как проходит ее починка.

– Васька наш тоже проспался, только что, через час тронемся в путь, – сообщил Балабуха. – Как голова, Степан?

– Да ничего, ваше благородие, – ответил кучер и, морщась, дотронулся до шишки на затылке.

– Ничего, с кем не бывает, – степенно заметил Балабуха. – На, держи. Вот тебе деньги на водку… на вино то есть. Да смотри, сразу все не пропивай!

– Постараемся, ваше благородие, – отвечал кучер, кланяясь.

– Ну, то-то же! – важно сказал Балабуха и махнул рукой, отпуская его.

* * *

Его превосходительству

военному министру Чернышёву.

От особого агента Сотникова.

Совершенно секретно.

Докладываю вашему превосходительству, что мы движемся к городу Вене. Путешествие протекает нормально, только экипаж все еще оставляет желать лучшего. Намедни заночевали в одном замке, где господа Г. и Б. затеяли потасовку с местными жителями, каковая окончилась, впрочем, вполне благополучно (для господ, а не для жителей). Прошу великодушно простить меня, более не могу писать, ибо чернила кончаются. Засим остаюсь вашего превосходительства покорный слуга и смиренно припадаю к стопам вашего превосходительства в чаянии, что вы не оставите меня своею милостью.

Душевно преданный вам агент Сотников.

Глава 9