Фиалковое зелье

Она сделала очаровательный реверанс и шагнула к потайной двери.

– Что же касается бумаг, которые вы добыли у Сандерсона… – начал Чернышёв.

Он собирался объяснить Полине Степановне, что с ее стороны будет выгоднее хранить молчание о документах, удостоверяющих личность претендента. Однако его собеседница обернулась с самым непринужденным видом.

– Каких бумаг, ваше превосходительство?

– Тех, которые вы доставили, сударыня, – в некотором замешательстве ответил граф.

– Разве? – Полина Степановна сделала большие глаза. – Насколько я помню, я ничего такого не доставляла!

Вообще-то Чернышёву стоило гордиться сообразительностью своей сотрудницы, но, бог весть отчего, министру почудилось, что синеглазая плутовка смеется над ним, и он надулся.

– Не смею больше задерживать вас, сударыня, – довольно сухо промолвил он.

Когда Полина Степановна скрылась за дверью, министр позвал лакея, велел в течение четверти часа ни в коем случае его не беспокоить, после чего придвинул к себе подсвечник с горящей свечой, взял бумаги, которые доставила барышня с незабудковыми глазами, и принялся тщательно жечь их.

«Ну Константин Павлович! Ну удружил! Мало было историй при его жизни, так еще теперь… Главное, чтобы до государя не дошло. Это ему не то что не понравится – страшно даже представить, как он воспримет весть о том, что его брат был тайно женат, да еще оставил наследника, который пытался ему навредить…»

* * *

С Невы дул промозглый ветер. Было холодно, и с петербургского неба сыпал мелкий дождь. Владимир поморщился и поплотнее запахнул свою шинель.

– О чем думаешь, Владимир Сергеич? – спросил Балабуха.

– Да так, – вздохнул молодой офицер. – Надо было мне тогда все-таки разобраться с ним… по-свойски.

– Это с Сандерсоном, что ли? – вклинился Август. Владимиру не хотелось отвечать, и он только кивнул.

– Знаешь, – заметил Добраницкий, – на эту ситуацию можно ведь посмотреть и с другой стороны. Слов нет, мадемуазель Антуанетта чудо как хороша, но одно то, что она родственница Изабеллы…

– Хочешь сказать, что мне повезло? – проворчал Владимир.

Август собирался заверить его, что, во всяком случае, то, чего он избежал, стоило того, что он потерял – но тут в поле его зрения попала карета, которой правил необыкновенно важный бородатый кучер. Ничего особенного не было ни в этой карете, ни в самом кучере, однако в следующее мгновение занавеска на окне приподнялась, и наружу выглянула миловидная особа с незабудковыми глазами. Особа эта как две капли походила на Антуанетту, если не считать того, что у очаровательной венки волосы были черные, а у незнакомки – русые.

– Ой, – несмело промолвил Август. – Послушай, Владимир…

Незнакомка окинула равнодушным взором Неву, серое небо, лужи, редких прохожих, и в следующее мгновение глаза ее встретились с глазами Августа. Однако Полину Степановну трудно было застать врасплох: она не смутилась, не изменилась в лице, а лишь выразительно покачала головой и приложила палец к губам.

– Что это с тобой? – встревожился Балабуха. – У тебя такой вид, как будто ты увидел привидение!

Август перевел дыхание. Карета уже проехала вперед и смешалась с потоком экипажей, который заворачивал к Невскому проспекту.

– Просто мне показалось… Какая-то женщина… – Он беспомощно повел плечами, не зная, как объяснить то, что он видел. – Она была похожа на Антуанетту. Ну так… чуть-чуть. Конечно, Антуанетта куда красивее!

– Ага, так ты тоже о ней думаешь! – поддел его артиллерист. – А ничего, что она родственница Изабеллы, а?

– Да ну тебя! – отмахнулся Август. – Слушайте, сейчас на улице холодно, как… как в Петербурге! Может, лучше заглянем в трактир, да выпьем чего-нибудь, да закусим хорошенько? Что-то я совсем озяб.

– Вот это дело! – поддержал его Владимир. – Идем!

И трое друзей направились навстречу новым приключениям.