Фиалковое зелье

– Вуаля, – важно сказал Добраницкий, разгибая чудо-шпильку и пряча ее в карман. – Прошу, панове.

– Ну ты и молодец, Август! – в восхищении промолвил Балабуха. – И как это у тебя получилось?

– Просто применяю некоторые полученные ранее знания, – объяснил Август, напыжив грудь и слегка покачиваясь на носках.

– А у тебя из-за этих знаний не было случайно столкновений с законом? – невинно осведомился Владимир, возвращая ему трость.

– Что вы, господа! – обиделся Добраницкий. – Я же себе не враг, в конце концов! И вообще, если хотите знать, я самый законопослушный человек на свете!

– Мы тебе верим, верим, – успокоил его Владимир. – Только ты на всякий случай держись сзади, а то мало ли что.

– Хорошо, – покорно сказал Август и юркнул за широкую спину артиллериста.

Владимир вытащил пистолет и двинулся вперед. Балабуха последовал его примеру.

* * *

Солнечные лучи, проходя сквозь окна, ложились на плиты пола большими скошенными прямоугольниками света. С первого взгляда было заметно, что тут уже много недель никто не жил. Зачехленная мебель, роскошные люстры, закутанные в мягкую ткань… На стенах – щиты, древнее оружие, там и сям – фигуры рыцарей в полных доспехах, стоящие в нишах. Но приподними забрало – и под ним обнаружится пустота… Владимир бесшумно подошел к лестнице и провел пальцем по перилам. На пальце остался белый след. Пыль… Всюду пыль…

– А, черт подери! – завопил Балабуха.

Добраницкий от избытка ума только что с жутким грохотом опрокинул фигуру одного из рыцарей, которую хотел, очевидно, рассмотреть поближе. Заржавленные доспехи рассыпались по полу.

– Идиот! – прошипел гигант, кое-как оправившись от испуга.

– Я ничего, я случайно! – оправдывался поляк.

Артиллерист только погрозил ему кулаком.

– Осмотрите дом, – сказал Владимир, дернув щекой. – Все комнаты, все помещения! Ни одного не упускайте!

– А что именно мы ищем? – приободрившись, спросил Август.

– Что-нибудь, – ответил Владимир.

– Ладно, – покладисто согласился поляк, хотя ровным счетом ничего не понял.

Друзья рассыпались по дому. Верный своей привычке, Добраницкий прежде всего зажег свечу и наведался в погреб, но нашел там всего несколько бутылок вина и одну бочку, судя по всему, порожнюю. Пожав плечами, Август засунул за отворот сюртука одну из бутылок, которая показалась ему больше всего заслуживающей внимания, пригладил волосы и двинулся наверх.

Гиацинтов осматривал помещения на втором этаже. Он выдвигал ящики комодов, открывал секретеры, рылся в шифоньерах. Какие-то тряпки, изъеденные молью… Высохший кусок сыра, такой черствый, что давным-давно превратился в камень… Сломанный кий… Кусок мела… А это что? Письмо на французском…

«Милостивый государь, благодарю за оказанную нам честь стать крестным отцом нашей дочери…»

Бумага слегка пожелтела на сгибах. Владимир бросил взгляд на дату. 1762 год.

Все не то. Все мимо…

Балабуха меж тем облюбовал первый этаж. Он прогулялся в кухню, заглянул зачем-то во все кастрюли – они были пусты, но одним своим видом приятно напоминали о пище. Гиганту до ужаса хотелось есть. В «Венской усладе» он так, чуток перехватил пирожного, можно сказать, только на зуб положил. Но, тщательно обследовав кухню, артиллерист обнаружил только заплесневелый кусок хлеба и, крайне недовольный, пошел осматривать другие помещения.

«А все-таки молодец этот Гиацинтов… – подумалось ему, когда он стоял на пороге утлого чуланчика, в котором как попало была свалена всякая старая рухлядь. – В первый же день, можно сказать, сделали дело… Теперь уж нас Чернышёв точно не сможет обвинить, что мы не справились с заданием».

Владимир меж тем закончил обыскивать очередную комнату и перешел в соседнюю. В сундуках лежали какие-то обветшалые ткани. Заметив столик с выдвижными ящичками, Владимир подошел и стал один за другим их вытаскивать.

Пачка затупившихся перьев… Давно пора их выбросить. Медальон с миниатюрой… На обратной стороне миниатюры надпись: «Камилла фон Рихтер. 1802 год».

Мимо.

Владимир извлек следующий ящик. В нем сидела маленькая серая мышка с умненькими глазками и длиннющим хвостом.

Не успел молодой офицер и глазом моргнуть, как мышка выскочила из ящика, приземлилась на лежащий на полу ковер и что есть духу кинулась бежать по нему в угол комнаты, где, очевидно, находилась спасительная норка.

– Сюда! Скорее сюда!

Услышав этот вопль, Балабуха опрометью кинулся прочь из чулана, но не рассчитал, что дверца была чересчур низка по его росту, и с размаху как следует приложился лбом о притолоку. Добраницкий, в это мгновение поднимавшийся по лестнице на второй этаж, подскочил на месте и бросился вверх, но запнулся о ступеньку и всем телом рухнул вперед.

– Сюда, скорее! Да где вы там все пропадаете!

Когда Балабуха и Добраницкий, отталкивая друг друга, наконец ворвались в комнату, где находился Владимир, они застали крайне странную картину. Их друг и предводитель стоял в углу на коленях и, отвернув угол ковра, изучал пол.

– Что, что такое? – возбужденно вскричал Балабуха.

– Дело в том, что… – начал Владимир, но тут бросил взгляд на Добраницкого и оторопел: – Август! Ты что, ранен?