Фиалковый маршрут

— Почти. Добавим ещё шаги вперёд. Да и взяться за руки вряд ли получится: нашу всемирн0-коллективную меридианную цепочку будут прерывать реки и моря. А пустыня? разве по ней мы сможем выстроиться в ряд? Разве выдержим испепеляющий жар?

— Как бы изменить климат в Сахаре, чтобы пустыня исчезла, превратившись во влажный цветущий край, — размечталась я.

— На это Группа Энтузиастов Космического Дизайна не пойдёт.

— Отчего же?

— Космическим скитальцам нужно много песка. Его мы берём в Сахаре. Везём на Марс. Там используем песок при изготовлении стекла для куполообразных крыш землянок, посыпаем песком гололедицу.

— Вы посыпаете марсианские дороги земным песком?

— Конечно. На Марсе в некоторых районах бывает очень скользко передвигаться, ведь там всегда зимняя погода.

— А в пещерах?

— И там холодно. Даже очень. Пролитая вода сразу замерзает, покрывая почву тонкой ледяной коркой.

— Понятно… Нам песка не жалко. Забирайте!

— Нам помощи для вас не жалко. Пользуйтесь!

Обменявшись любезностями, мы с Дирском направились к танцующим. Пришла идея принять участие в репетиции и предложить свои варианты пляски. Жители Средиземноморья согласились с предложениями Старшого и принялись оживлённо обсуждать музыку, костюмы и порядок эстрадных номеров.

Удивительно, но людей ничуть не смущал зеленоватый облик пришельца. Привыкли к таким гостям? Или память веков помогла адекватно воспринять ситуацию?

Человек в широкополой шляпе, оказалось раньше нас приземлился на берегу, вырулил свой воздухолёт в полумрак оливковой рощи и теперь дышал озоном на камешке у моря. Он единственный раз за весь полёт по 25 меридиану вышел из воздухолёта. Больше нигде и никогда этого делать не будет.

Сняв шляпу, он надолго задумался, глядя за горизонт. Ноги его омывались серебристыми струями, седые кудри развевались ветром, а солнце художественными бликами высвечивало тунику, подчёркивая добротную плотность старинной материи.

— Наверное, он сейчас сочиняет стихи, — предположила я.

— Тс-с-с! — Старшой сделал мне предупредительный знак. — Не говорите о нём. А то его кто-нибудь тут узнает.

— Тут нет тех, кто способен узнать человека, покинувшего Землю три тысячи лет тому назад. Тут живут сто лет.

— Ах, да… Я забыл.

Глядя на неподвижную фигуру, светлым силуэтом выделявшуюся на фоне моря, я поняла, что жизнь человеческая полна размышлений, будь она хоть сто, — хоть тысячелетней, хоть бесконечной! С человеком всегда рядом весь спектр эмоций и чувств. И чем дольше мы живём, тем больше воспоминаний всплывает в часы раздумий.

Мне захотелось отвлечь космического гостя от тревожащих его сердце мыслей и сделать приятное этому человеку, который, несмотря на долгие перелёты, не забывает прекрасную Землю и периодически возвращается сюда снова. Я решила приготовить его любимые блюда. Но будет ли инопланетянин участвовать в празднествах?

— Он не будет участвовать в фестивале, — как будто прочитал мой вопрос Старшой. — Он, конечно, не против пиров по случаю окончания спортивных состязаний, но глаза ему не позволят.

— А я поняла, что то со зрением у него всё в порядке.

— Сейчас — да. А в стародавние времена оно было слегка травмировано светом. На группу сверхлюдей была организована атака со стороны понукателей, предположительно противившихся возможной перспективе нашего эфемерного, выдуманного ими «владычества», о котором мы даже не помышляли. А поскольку уничтожить бессмертных невозможно, злодеи придумали вынуждать нас подолгу смотреть на источник света и портить зрение. Не поверите: злоба нашла себе помощников — мух. Она их выдрессировала и приобщила к действию.

— Когда делать нечего, лентяи общаются с мухами?