Фианэль Отважная. Книга 1

Больше при мне они к данной теме не возвращались, хотя возможно и затрагивали её, когда обсуждали между собой моё будущее, как наставники и доверенные лица папы. К слову сказать, наставничество тёти было весьма многогранным, однако заключалось оно не в искусстве убивать врагов, а в преподавании: арифметики, правил общения с Лесным Народом, в умении читать, писать и правильно говорить не только на скэнди, но и на иных языках Скандинавии: эльфийском — эльфероне, гномьем — круэри, оркском — хадварке, гоблинском — гэлли, тролльичьем — угруке, и даже цвергском — ярхе, не имевшем впрочем, письменности и бывшим лишь разговорным. Ещё тётя основательно обучала таким нелюбимым мной предметам, как, например: придворная этика, разнообразные танцы, вышивание гобеленов, приготовление изысканных кулинарных блюд и многое, многое другое, вызывавшее у её несчастной воспитанницы бесполезный скрип зубов и тяжкие вздохи. Огромное рвение я прикладывала, занимаясь другими необходимыми науками: Боевой Подготовкой, арифметикой, либо же изучением различных языков. Вот это действительно было мне интересно.

Зал для Физических Упражнений я покинула с чистой совестью, ибо тренировка на сегодняшний день была успешно завершена. Но прежде чем спуститься в Озёрный Чертог, что бы вволю побултыхаться в слегка подогретой водичке, я занесла оружие в Оружейную комнату, где аккуратно расположила его по своим местам: на стенах, оборудованных большими и малыми крюками, полках, или специальных стендах. Впрочем, поплавать мне так и не удалось. Едва я переступила порог заветного Чертога, как раздался низкий, протяжный звук знакомого рога. Это трубил дядюшка Рифли, подавая весть о своём прибытии. Я тут же развернулась назад и напрочь позабыв об озерце, устремилась по лестнице вниз, перепрыгивая по пять-шесть ступеней кряду. На выходе из башни я остановилась на одну лишь секунду, что бы кинуть короткий взгляд на юго-запад. Там, напротив поднятого моста, по другую сторону пропасти, как я и ожидала, стоял мой дядюшка. С диким криком радости, я бросилась к пакгаузу, в каморку с механизмами, привела их в действие и едва дядюшка перебрался на плато, быстро подняла мост в вертикальное положение. А спустя считанные секунды мы уже тискали друг другу руки. При этом дядюшка выглядел если не мрачным, то, по крайней мере, чрезвычайно серьёзным.

— Ну и как вылазка? — задала я вопрос, не скрывая охватившего меня нетерпения. — Принесла результат?

— Более чем, — сдержанно отозвался дядюшка, извлекая из кармана плаща, три человеческих уха, нанизанных на толстую, вощёную нить.

Подобных трофеев у него имелось что-то около сотни, и принадлежали они прежде, не только людям. Таков уж был древний обычай народа гоблинов — отрезать правое ухо, у убитого врага. Поэтому дядюшка естественно гордился своей не совсем обычной коллекцией, хотя раньше, в присутствии тёти Ири никогда ею не любовался, ибо та, относилась к его жутковатым экспонатам, крайне отрицательно.

— Интересно, интересно, — протянула я, пристально рассматривая символы воинского успеха, своего учителя. — И кто же пожаловал к нам в гости? Опять, небось морские дружины кровавого данского короля?

Уж лучше бы они, госпожа, — не сдержал озабоченного вздоха дядюшка, — однако давай обо всём поговорим в пакгаузе. Мне необходимо поесть и выпить чего нибудь бодрящего.

— Да-да, конечно, — спохватившись, заторопилась я, — ты тогда ступай в гостиную, отдохни с дороги, а я принесу еду и вино.

— Нет, госпожа, — дядюшка отрицательно замотал головой, — только не вино. Лучше крепкий чай с мёдом. И… Прости, что тебе, ярлинке, приходится заниматься таким простолюдинским делом, как кухонные хлопоты. Но уж больно я подустал с непривычки, после стольких лет, расслабляющей, мирной жизни. А может и постарел, кто знает?

— Дядюшка, не говори глупости, — наклонившись, я, чмокнула его в щёку, — тебе о возрасте ещё рано вспоминать.

Дядюшка в ответ неопределённо хмыкнул и перевёл разговор на иное:

— А как там наш волк, госпожа? Надеюсь ему получше?

— По крайней мере, не хуже, — довольно уверенно заявила я, — рыжий пройдоха, почти всё время дрыхнет и лишь изредка просыпается попить воды.

— Надо будет опять осмотреть его раны, — пробормотал дядюшка, но, судя по отстранённому взгляду, мысли его, были не о том.