Фиаско

– Два миллиарда, говорите? А вы не преувеличиваете? Мой клуб приносит хорошие прибыли, это правда, но не такие огромные. – Он повернулся к Рабиноу и с нахальной ухмылкой спросил: – Вы согласны со мной?

– Ну что ж, время от времени я тоже получаю довольно внушительные прибыли, – подхватил он развязный тон Баркина. – Но очень редко больше, чем? Сколько, вы сказали? Миллиард или около того?

– Около того. Но, если следователь Шевченко полагает, что я плохо выполняю свои обязанности…

Баркин прервался на полуслове и полез в карман пиджака.

– Руки по швам! – скомандовала Скотто, выхватив пистолет.

Баркин оцепенел.

– Агент Скотто, не надо. В этом нет никакой необходимости, – спокойно произнес Шевченко и кивнул оперативнику; тот откинул полу пальто и показал укороченный автомат, нацеленный Баркину прямо в живот. – Если он достанет из кармана деньги, его посадят за взятку. Если там пистолет – пристрелят.

Баркин медленно вынул руку из кармана. Пустую. Ни денег, ни пистолета.

– Агент Скотто, – сказал он снисходительным тоном. – Я знаю, что вы занимались ресторанным бизнесом. Что же вынудило такую шикарную женщину заняться грязной полицейской работой? Где же ваше очарование?

– Если вы забыли, то напоминаю: вопросы задаем мы, а вы отвечаете. Сегодня утром в Москву контрабандным путем был доставлен грузовой контейнер с двумя миллиардами долларов. Вам об этом ничего не известно?

– Смутно припоминаю, что читал об этом в газетах.

– Зато я довольно четко припоминаю, что видел контейнер в Гаване, – с вызовом заявил я.

Баркин презрительно фыркнул и смахнул с рукава пиджака воображаемую пылинку.

– Плохие времена настают, Катков. – Он взял со стола номер «Правды». – Кто-то опередил тебя с материалом.

– Да, опередил. Но тут только конец, а начала нет. Не поможете ли мне написать материал заново?

– А может, господин Незапятнанный подойдет для этого? – И Скотто бросила взгляд на Рабиноу. – Может, он сумеет оказать помощь?

– Оказывать другим помощь – мое призвание в этой жизни, – игриво ответил Рабиноу. – Так что же вам нужно?

– Тот контейнер. Вы помните, какой именно? Вы о нем просили. Просили, чтобы вам позволили довезти его до Гаваны. Тот, который, как вы сказали, приведет нас к тем, кто подставляет вас?

Рабиноу усмехнулся и, удивленно посмотрев на Баркина, сказал:

– Я помню также, как сказал, что вы понапрасну теряете время. Вы и сейчас теряете его, уж поверьте мне.

– Он прав, – вмешался Баркин, размахивая газетой. – Я не люблю тешить себя ложными надеждами и пускать мыльные пузыри, но, похоже, кто-то от меня этого хочет.

– Как говорят, попытка – не пытка, но вы понапрасну стараетесь, – заметил Шевченко.

– Простите, не понял.

– Ничего у вас не выйдет, – поддержала его Скот-то. – Что вы можете сделать? Убить нас? Отмыть деньги? Да сам Никсон не вывернулся бы из этого положения. Вам, ребятки, придется заткнуться.

Баркин и Рабиноу переглянулись и рассмеялись, будто прочитав шутливые мысли друг друга.

– Ну что ж, пойдемте в хранилище, – предложил Шевченко, теряя терпение.

– Конечно, конечно. Сейчас и отправимся, – заторопился Баркин с таким видом, будто великодушно делал нам одолжение.

Что-то здесь не так. Слишком он самонадеян, слишком оба самоуверенны. По всему видно, что ничуть не боятся.

Баркин повел нас вниз по мраморной лестнице в свой элегантный офис. Там он нажал на кнопку, и толстая панель отошла назад в стене, обнажив тускло поблескивающую металлическую дверь, ведущую в хранилище. Он щелкнул выключателями, затем повернул рычаг, отпирающий запоры, и толстенная дверь из сверхпрочного металла отошла в сторону.

Шевченко вошел в хранилище первым, с интересом приглядываясь к отсекам с полками, на которых плотно, пачка к пачке, лежала твердая валюта. При виде огромных денежных сумм он как-то обмяк. Огромное хранилище вместило бы не один, а по меньшей мере четыре контейнера, однако не было здесь ни одной опечатанной упаковки, содержащей миллион долларов, что уж тут говорить о 1800 таких упаковках.

– Гиблое дело, только зря тратим время – в отчаянии прошептала Скотто.

– А что я говорил? – злорадно возрадовался Баркин, обмениваясь с Рабиноу саркастическими улыбками. Шевченко пробормотал что-то нечленораздельное, напоминающее извинение, и повел назад свою группу оперативников.

– Вот ведь сукин сын! – в сердцах воскликнул он, когда мы трое уселись в его «Москвич» и покатили несолоно хлебавши.

– Да, споткнулись мы на этом контейнере, – проворчала Скотто. – А ведь он где-то запрятан. Нужно обязательно разыскать его я и слышать не хочу насчет этой паршивой зимы, которая не ждет. Собственно говоря, я пока вообще ничего слушать не желаю. Мне нужно подумать. – Мы ехали, помалкивая, держа курс на Бульварное кольцо. – Не начать ли нам сначала? – наконец заговорила Скотто. – Они же сумели сбить нас со следа с помощью этой подставки, так ведь? Тогда зачем прятать тот, настоящий контейнер? На это должна быть своя причина.