Фидель. Футбол. Фолкленды: латиноамериканский дневник

Но про то, что в 1982 году страна опять оказывалась в миллиметре от войны с ядерной державой, никто в политическом руководстве страны не знал! Советские лётчики мужественно подлетали почти на бреющем полёте к британским авианосцам, а про это знали только их непосредственные командиры! Ни на секунду не сомневаюсь в патриотизме и советских лётчиков, и советских генералов, но не им было решать вопросы войны и мира. То, что «поздний Брежнев», наверное, и знать не хотел, — другой вопрос. Не должна была даже и самая мудрая армия даже и в такой ситуации подменять собой политическое руководство. Тем более что речь шла не об обороне национальной территории, а о вмешательстве в процессы в весьма экзотической части света. Пусть даже и по логике «враг моего врага — мой друг», о которой говорил генерал Варенников[60].

Признаться, когда со слов генералов Леонова и Варенникова я выяснил истинную природу советского военного участия в фолклендской войне, то всё равно продолжал сомневаться.

Ну не может быть, чтобы об этом не знали на вершине пирамиды — в ЦК КПСС и в Кремле! Тем более что в мозаике моих источников действительно была «щербина». Ведь КГБ, где служил Леонов, и Генеральный штаб, где служил генерал Варенников, — это действительно ещё не вся конструкция принятия решений даже и при «позднем Брежневе». При всём уважении к Леонову и Варенникову требовалась ещё одна перепроверка.

И тогда я переговорил с легендарным переводчиком Брежнева Виктором Суходревом. Вот уж кто помнит все нюансы всех кризисов времён «холодной войны»! Не может он не помнить, как Фолкленды обсуждались на самом верху. Встречи с Суходревом мне даже и искать не пришлось. По ходу написания этой главы сама судьба свела нас на записи программы «Культурная революция» у Михаила Швыдкого. Подсаживаюсь к легендарному дипломату, спрашиваю, не мог бы он вспомнить какие-то обстоятельства, связанные с 1982 годом и Фолклендами. Суходрев страшно удивился. В вольном пересказе его реакция прозвучала так: «Фолкленды? Ах да, было дело. Но мне вспомнить-го и нечего. В Кремле это не обсуждалось. Так, эпизод. Мало ли их было?!»

И тем не менее и у советских военных было бы оправдание: если бы такая военная поддержка аргентинцам принесла значимые политические или коммерческие следствия. Но в том-то и дело, что уже по ходу войны сами же аргентинцы опомнились, видя, как такая вовлечённость Советского Союза грозит раскачать весь мировой порядок. Не случайно капитан Пита сказал мне, что «предложения исходили от русских, но мы их не приняли». Одумались. А мы уже через десять лет после Фолклендов столкнулись с тем, что аргентинские военные стреляли уже не по британцам, а по россиянам: когда, по аргентинской версии, российские рыбаки вторгались в аргентинские воды. Сколько таких неприятных сообщений приходило в середине девяностых! Стреляли, несмотря на прежние заслуги. Стреляли, потому что не уважали. Да и в 1982 году не уважали! Использовали нас, охочих до поиска врагов и полуголодных. В стране жрать было нечего! И те же рабочие заводов по производству спутников радовались, когда жена доставала в кулинарии «импортное мясо». Из той самой Аргентины. С которой расплачивались нефтедолларами. За поставки нефти, между прочим, в «агрессивный блок НАТО». И те же пилоты Ту-95 радовали своих жён, когда из загранкомандировок привозили на голодную и загаженную Вологодчину невиданную «фирму». Бряцать оружием можно действительно громко. Но такие операции скорее превращали армию и флот из «единственных союзников России» в ширму для прикрытия внутреннего банкротства режима. Или, что ещё хуже, превращали армию и флот в самостоятельных игроков.

Крайне сомнительны и чисто военные следствия помощи, которую СССР оказал тогда Аргентине. Дело в том, что «русский след» в истории с торпедированием «Бельграно» не ограничивается только спасением моряков силами советских траулеров. Советские люди моряков с «Бельграно» не только спасли, но, возможно, и... погубили. Сначала были невнятные слухи, а теперь есть целое расследование государственного норвежского телевидения NRK[61].

Согласно этим данным, норвежцы со своей станции слежения в местечке Фауске снимали, воровали данные с советских спутников, висевших над Южной Атлантикой. Это теперь не подлежит уже никакому сомнению. Особенно после того как высокопоставленный британский военный источник норвежских журналистов назвал полученные таким образом данные «очень ценными». Но какие это были данные? Есть версия о том, что норвежцы передали британцам и сворованные с советского спутника точные координаты «Бельграно». Его гибель, напомню, стала поворотным моментом всей войны — какие бы потом у аргентинцев ни были тактические успехи.