Фидель Кастро

Между тем военные успехи повстанцев по–своему вдохновили политиков, которые хотели войти во власть «руками Фиделя», не испачкавшись кровью в боевых действиях. Воскресли из политического небытия бывшие кубинские президенты Грау Сан–Мартин и Прио Сокаррас. Оживились эмигрантские организации, которые, собирая средства для повстанцев, преследовали собственные цели. «Оппозиция (Батисте. – М. М.) была раздроблена на отдельные группы, которые весьма различались по своему характеру, хотя для большинства из них общим знаменателем служило стремление к захвату власти (читай, общественных фондов), – писал Че Гевара. – Это имело следствием ожесточенную внутреннюю борьбу для достижения своей цели. Группировки были начинены агентами Батисты, которые в нужный момент доносили о подготовке любой более или менее серьезной акции <…> В обстановке, когда недовольство среди кубинского общества было очень сильным, честные и смелые люди жертвовали своей жизнью ради интересов таких политиканов, как Прио»[223].

В июле в отряд для знакомства прибыли два политика: Рауль Чибас, брат покончившего в 1951 году жизнь самоубийством Эдуардо Чибаса, входивший в руководство ортодоксальной партии, и Фелипе Пасос, имевший репутацию честного человека, – он отказался от должности главы кубинского Национального банка с приходом к власти Батисты. Пасос, видя себя в роли лидера всех оппозиционных диктатору сил, поддерживал контакты с кубинской диаспорой за границей.

Фидель Кастро подписал с ними «Манифест об образовании Революционного гражданского фронта». Манифест требовал ухода в отставку Батисты, назначения временного президента, на пост которого претендовал Пасос, проведения всеобщих выборов и осуществления аграрной реформы в стране.

16 июля 1957 года все антибатистовские силы подписали «Декларацию Сьерра–Маэстра», призывавшую объединиться в борьбе против Батисты. Кроме того, документ предусматривал образование Гражданско–революционного фронта, с выработкой единой линией борьбы, недопустимость иностранного вмешательства в кубинские дела. По требованию Фиделя в этот документ были добавлены два важных тезиса. Первый – о признании лидирующей роли партизан Сьерра–Маэстры, а второй – о том, что в качестве гражданского временного правительства после победы революции не может выступать военная хунта. «В данный момент самым роковым событием для страны была бы замена Батисты военной хунтой, так как она вызывала бы обманчивую иллюзию, будто проблему Кубы можно решить путем отстранения диктатора <…> – писал Че Гевара. – Опыт показывает, что в Америке (имеется в виду Латинская Америка. – М. М.) военные хунты всегда приводят к установлению автократии. Худшим из зол на нашем континенте является укоренение военных каст в странах, которые воевали меньше, чем Швейцария, но имеют генералов больше, чем Пруссия»[224] .

Положение о ведущей роли партизан, означавшее признание Фиделя Кастро лидером революционной борьбы на Кубе, естественно, не устраивало тех политиков, кто брезговал участием в повстанческой борьбе и хотел въехать в Гавану после победы над Батистой «на белом коне». Но они хотели использовать в своих интересах доверие народа к Фиделю Кастро. По словам Че, «они считали свою работу в Майами столь полезной, что, по–видимому, избрали это место для своего постоянного пребывания в настоящее время». Фелипе Пасос, уязвленный тем, что его не хотят признать лидером оппозиции, на съезде эмигрантов в Майами выдал себя за кандидата от «Движения 26 июля» и сумел заключить с эмигрантами соглашение о том, что получит пост временного президента после свержения Батисты.

Узнав об этом, Фидель составил гневное письмо, в котором сообщал, что «Движение 26 июля» не посылало и не уполномочивало никакой делегации вести такие переговоры. «Заключить соглашение о единстве на основе принципов, которые мы даже не обсуждали, подписать его с людьми, которые на это не уполномочены, без всяких церемоний опубликовать это соглашение из уютного заграничного города, поставив „Движение“ перед необходимостью противостоять общественному мнению, обманутому мошенническим пактом, – все это представляет собой самую гнусную ловушку, в которую не должна попасться по–настоящему революционная организация»[225].

Видя, что ситуация выходит из–под контроля, а лидеры оппозиции уже делят «шкуру неубитого медведя», Батиста усилил террор в стране. В Сантьяго началась настоящая охота за Франком Паисом, который за неделю был вынужден сменить три конспиративные квартиры. 30 июля 1957 года подручные Хосе Каньисареса, прославившегося особой жестокостью по отношению к противникам Батисты, выследили и убили Паиса на одной из улиц Сантьяго.