Фидель Кастро

Известно, что во время войны «барбудос» носили амулеты из морских ракушек и семян чудодейственных растений. Сам Фидель Кастро рассказывал бразильскому священнику, Фрею Бетто, что в Биране, где он в детстве жил, бедняки верили и в Бога, и в святых сантерии. «Многие верили также в духов, в привидения. Помню, маленьким я слышал сказки о духах, о привидениях, о призраках; все рассказывали сказки. Но, кроме того, верили в приметы. Я вспоминаю, что если петух пел три раза и никто ему не отвечал, то это могло быть признаком приближающегося несчастья. Если сова пролетала и кто–то слышал ее крик, то это тоже было к несчастью. Если солонка падала и разбивалась, это плохая примета, надо было поднять щепотку соли и бросить ее через левое плечо назад. Мир, в котором я родился, был примитивным, полным верований и предубеждений. Это было во многих семьях и в моем доме»[518].

Среди революционеров было немало последователей сан–терии – например, Хуан Альмейда, но он, в отличие от Се–лии Санчес, этого не афишировал. Удивительно, что она абсолютно не боялась этого, в то время как для других верить во что–то другое, кроме коммунизма, было сродни преступлению.

Личный доктор Фиделя Рене Вайехо, ежедневно осматривавший команданте эн хэфэ, был одной из тайн революции. Блестящий хирург и пульмонолог, он так же, как герои войны, носил звание команданте и так же, как и Селия, был приверженцем сантерии и, по утверждению Хуана Вивеса, который познакомился с ним в 1959 году, был палеро, то есть человеком не просто верующим в сантерию, но и практикующим ее.

В этом и состоит основное отличие между сантеро и па–леро: если первые, проще говоря, – «спиритисты», люди, общающиеся с духами, то вторые – друиды, знахари, практики. Причем не было никакого парадокса в том, что Сан–чес и Вайехо не были афрокубинцами. К тому времени сан–терию на острове практиковали не только негры, но и креолы, потомки испанцев. Один мой знакомый российский журналист попал в 1990–е годы в Гаване на прием к настоящей сантеро. Это была белая женщина, которая, покурив «чудодейственную траву», «выложила» ему все сведения о нем и его семье до третьего колена. Единственное, что нельзя предсказывать сантеро и сообщать об этом посетителю, – это трагедии, которые подстерегают его и членов его семьи. Тем сантеро, которые, как принято считать, сегодня оберегают Фиделя Кастро своей магией, запрещено упоминать его имя. О Фиделе, чтобы не сглазить, они не говорят даже в третьем лице, а предпочитают «говорить о нем» языком жестов, проводя по подбородку и как бы говоря тем самым о «барбудо» – «человеке с бородой». Сантерию считают «белой» афрорелигией. В сравнении со зловещим в представлении некоторых культом вуду, который практикуется на Гаити, сантерия имеет более мирный характер. Некоторые исследователи говорят, что вуду Гаити и Ямайки и сантерия – это одно и то же.

Ну а какое отношение имеет Фидель Кастро к санте–рии? – вправе наконец–то спросить читатель. Сам коман–данте эн хэфэ никогда не признавался в своей принадлежности к сантерии. Но, что важно, никогда не отвергал ее, даже когда научный атеизм был закреплен в уставе компартии. Можно добавить, что «отношение к сантерии», как и «личная жизнь», являются «закрытыми темами» при обсуждении личности Фиделя.

Малоизвестны две истории, которые на Кубе многие не выдадут и под пытками. Вальтерио Карбонет, который был другом детства Фиделя Кастро, как–то проговорился писателю Луису Агуэро, что бабушка Фиделя Кастро, близкая к сантерии, «заговорила» его при помощи чудодейственных обрядов, еще когда он находился в чреве матери. Его якобы сделали «святым Аягуном»[519] . В целом сантерия представляет собой сложный синтез христианских представлений о Боге и верований африканского пантеона Ориша. Во главе Ориша стоит бог грома и молнии Шанго, основными богами считаются бог–творец Олорун, или Олодумаре, ассоциируемый с христианским Богом Отцом, бог войны и железа Огун и др. На Кубе говорят, что Фиделю Кастро покровительствует лично один из самых сильных богов Ориша – Огун (Аягун).

Еще говорят, что, заговаривая Фиделя, приверженцы сантерии хотели, чтобы он посвятил себя «Великой войне».

Все суждения на этот счет автор этой книги оставляет при себе, убедившись на своем примере в том, насколько серьезна эта тема, и оставив право сделать свои выводы самому читателю.

Но кто станет отрицать, что Фидель Кастро стал настоящим мужчиной–воином, выигравшим самую большую битву в истории своей страны – битву за ее свободу, и что судьба хранит его на протяжении всей его жизни?