Фидель Кастро

К началу 1980–х годов государство контролировало практически все основные отрасли кубинской экономики. Лишь 25 процентов сельского хозяйства, 7 процентов транспорта, 1 процент средств связи и менее 1 процента рыболовного флота принадлежали частному сектору. На 15 марта 1983 года на Кубе насчитывалось 1 460 сельскохозяйственных производственных кооперативов, в которых трудились 30 тысяч человек[594]. Объем реального совокупного общественного продукта за десятилетие с 1975 по 1985 год ежегодно возрастал в среднем на 5,7 процента.

Однако уже к середине 1980–х годов среднегодовые темпы роста кубинской экономики оказались ниже запланированных. Во многом на это повлияло то, что упали мировые цены на сахар. Но и сказались ошибки.

Создание в 1976 году Национальной комиссии по внедрению системы управления и планирования экономики (СУПЭ) не решило основных проблем. Многие экономические показатели, которые закладывались кубинским Госпланом – Хусепланом – брались, что называется, «с потолка» и не были подкреплены серьезными теоретическими и научными обоснованиями. Тогдашний шеф Хусеплана Умберто Перес предпочитал в невыполнении планов обвинять Москву, которая к середине 1980–х годов начала уменьшать экономическую помощь Кубе. Однако Фидель, занимавшийся тогда в большей степени внешнеполитическими проблемами, понял, что передоверился Умберто Пересу, и вовремя оценил половинчатость реформы, предложенной Хусепланом.

На третьем съезде кубинской компартии внутриэкономические проблемы страны стали центральной частью доклада Фиделя Кастро. Он говорил о резком спаде производства, о снижении основных экономических показателей. Фидель был очень обеспокоен тем, как быстро в кубинском обществе укореняются коррупция и эгоистичность. Материальное стимулирование, введенное в 1970–е годы, «расслабило» часть кубинцев. Были отмечены факты массового увеличения количества сверхурочных работ, которые оплачивались по особой тарифной сетке. Отдельные предприятия нарочно завышали цены на свою продукцию или злоупотребляли фондами поощрения. С 1974 по 1984 год административный аппарат на Кубе разросся до 250 тысяч человек, увеличившись почти в три раза! Некоторые военные и чиновники не гнушались подарками, использовали служебные машины в личных целях, продвигали своих родственников по службе.

Кастро четко улавливал смену настроений в партийной и правительственной верхушке, появление новых тенденций в обществе. На острове в конце 1980–х годов, как в восточноевропейских странах, стали образовываться прозападно настроенные «правозащитные группы». Некоторые кубинские чиновники поддались либеральным веяниям с Востока, восторгались «новым мышлением» Горбачева, а в беседах друг с другом не стеснялись ехидно критиковать стареющего Фиделя. По мнению Кастро, коррупция и стяжательство начинались с утраты четких политических ориентиров.

В 1989 году на Кубе разразился скандал: несколько высокопоставленных военных из министерства внутренних дел и министерства обороны – Арнальдо Очоа, Тони и Па–трисио де ла Гуардия были обвинены в торговле наркотиками. Начался громкий судебный процесс, получивший название «Дело номер один». На его заседаниях присутствовал Фидель Кастро.

Он неоднократно заявлял, что Куба никогда не будет служить прибежищем для торговцев наркотиками, что она готова вместе с другими странами бороться с наркобизнесом. В конце 1980–х годов Куба подписала соглашение в этой сфере с 23 государствами. В 1970—1999 годы на Кубе было арестовано 693 иностранных торговца наркотиками.

Теперь причастность к наркоторговле революционных генералов поставила под угрозу и авторитет Фиделя и безопасность страны.

Западная пресса пыталась представить подсудимых как узников совести и политических заключенных. Но Фидель Кастро пресек подобные домыслы, заявив, что преступление, которое совершил генерал Очоа со своими сподвижниками, – уголовное, его «нельзя считать политическим, ибо Очоа никогда не выступал против революции».

Кубинский Госсовет обсуждал апелляцию, поданную подсудимыми, перед телевизионными камерами на глазах всей страны и мира. Решение было принято единогласно – четверых из 14 человек, проходивших по «Делу номер один», приговорили к смертной казни, остальных к длительным срокам тюремного заключения.

Позже Рауль Кастро признался, что плакал, когда казнили его друга генерала Очоа. Но Фидель был неумолим.

Как и предполагал Фидель, «Дело номер один» дало повод для новых нападок на Кубу. Целых десять лет американские конгрессмены, отрабатывавшие деньги «Национального кубино–американского фонда», обвиняли кубинские власти в «преступной деятельности», пытаясь представить Кубу «главным государством наркобизнеса».