Fidem

О последующих событиях Гримберт догадывался и так, информация Берхарда не содержала в себе ценных крох. Незадолго перед рассветом брат Клаус впал в сонное оцепенение вроде того, в котором пребывал Франц Бюхер. Выйти из него ему уже было не суждено. Впав в состояние амока, он обрушил свою ярость на тех братьев, которые имели неосторожность находиться поблизости, а также на обслугу мастерских и случайных прохожих. В миг помешательства он, как и Франц Бюхер, выглядел опьяненным, безумным, черпающим силы в своем помешательстве, и силы эти оказались воистину бездонными. Упал он только после того, как пронзил самого себя в трех дюжинах мест, используя для этого все, что попалось ему под руку, от инструментов до столовых приборов. Видно, к тому моменту пошедшая в разнос и отравленная «Керржесом» нервная система уже не удовлетворялась той болью, которую он причинил окружающим, требуя уже его собственной.

Некоторых демонов чертовски тяжело насытить…

– Вода или воздух.

– Что?

Одно из орудий «Варахиила» приподнялось, зачем-то ткнув в небо.

– Я размышлял о том, как «Керржес» может попасть в организм. Едва ли с едой или питьем. Сир Франц прибыл на утреннем пароме вместе со мной и сиром Томашем и все время находился при нас. Здесь, на острове, он не съел даже маковой росинки.

Гримберт, не сдержавшись, фыркнул:

– А я думал, он не из тех людей, что жалуются на отсутствие аппетита.

– Он готовился предстать перед чудом. И полагал, что лучше это сделать на пустой желудок.

Вспомнив объем живота сира Франца, Гримберт лишь хмыкнул. Для такого, пожалуй, и целиком проглоченный молочный поросенок – легкая закуска…

– Франц пил монастырское пиво в рефектории.

– Всего за полчаса до своего приступа, – легко возразил Ягеллон. – Неужели этого времени хватило вашему «Керржесу», чтобы овладеть им?

«Вашему «Керржесу». Гримберт поморщился, так паскудно звучало это словосочетание. Оставалось надеяться, что Ягеллон не вкладывал в него особый смысл.

А ведь и ситуация складывается паскуднее некуда.

Стоит только прокаженному братству узнать, кто скрывается под броней «Судьи», как дело выстроится так быстро, что дознавателям останется только щелкнуть пальцами, прежде чем приговорить его к колесованию или сожжению заживо – все детали отлично подстраиваются друг под друга безо всякой помощи, естественно, как части головоломки.

Одержимый ненавистью к своему давнему недругу, низвергнутый маркграф Туринский проник на территорию монастыря, чтобы освободить там смертельно опасный нейроагент лангобардской разработки. Откуда он у него? Очевидно! Маркграф Туринский принимал участие в печальной памяти штурме Арбории три года назад, более того, как было установлено позднее судом сенешаля, он примкнул к лангобардским еретикам, помышляя извести кознями своего недруга, графа Женевы, а также императорские войска, которыми тот командовал. Вполне вероятно, лангобарды снабдили его своим дьявольским оружием. Тогда маркграф Туринский, схваченный верными слугами престола, не успел пустить его в ход. Оно ждало несколько лет, и вот теперь…

Гримберт ощутил, как его скорчившееся тело источает пот, холодный и липкий, точно слизь.

Дрянь, и верно складно выходит. Идеально складно.

– Мы не знаем, сколько времени нужно «Керржесу», – возразил он вслух. – Возможно, ему довольно и получаса, чтобы завладеть жертвой.

– Но в таком случае у нас было бы сейчас куда больше хлопот, сир Гризео. В рефектории пил не только Франц, не так ли? Но и ваш приятель Шварцрабэ, этот бесцеремонный малый, и Красавчик Томаш, и многие прочие. Никто из них не сделался одержим как будто?

Чертовски верное наблюдение, вынужден был признать Гримберт. Но, по большому счету, ровным счетом ничего не говорящее. «Керржес», в каком бы виде он ни существовал, наверняка был оружием избирательного действия, куда более сложным, чем штамм чумы или холеры, сеющий смерть безоглядно. Едва ли он станет обрушиваться на все, что окажется в его зоне досягаемости, скорее, точно управляемый снаряд, ждет детальных инструкций от своего хозяина… Но чем руководствовался хозяин, назначив целью сперва безобидного Франца, а потом старого, наполовину выжившего из ума Клауса? И нужно ли искать логику в том, как он выбирал цель?

– Это может быть вода или пища, – констатировал Ягеллон с нечеловеческим спокойствием. – А еще это может быть газ. Какая-нибудь примесь без цвета и запаха, которая, будучи растворенной в воздухе, проникает в организм через легкие. Не так ли?

– Может и газ, – неохотно подтвердил Гримберт. – Я уже говорил, что не имею ни малейшего…

– Вам стоит приникнуть к вере, сир Гризео.

– Что?

«Варахиил» приподнялся, распрямляя свои длинные ноги. Созданные для быстрого маневра, облегченные, снабженные отдельными гироскопами и дополнительными суставами, они казались почти изящными на фоне грубых лап «Судьи». И делали «Варахиила» чертовски похожим на его владельца. Долговязый, кажущийся хрупким, он выглядел исполненным царственного достоинства журавлем на кардинальском пруду. Никакого сходства с насмешливой вороньей язвительностью Шварцрабэ.