Фиеста в Кала Фуэрте

В такси стоял застарелый смешанный запах какого-то дезинфицирующего средства и сигарного дыма. Селина протерла запорошенные пылью глаза и опустила окно. В парке цвели нарциссы; проехала девушка на каурой лошадке; деревья были окутаны зеленоватой дымкой: городская пыль и сажа еще не успели осесть на листву. Глупо в такой день торчать в Лондоне — надо было поехать в деревню, побродить по холмам, спуститься к морю… Улицы, как всегда в пору ланча, запружены народом: бизнесмены, нагруженные покупками дамы, машинистки, битники и индусы, обнявшиеся смеющиеся парочки. Какая-то женщина продавала с ручной тележки фиалки, и даже у старого бродяги, что-то искавшего в сточной канаве, в петлице обтрепанного пальто красовался нарцисс.

Машина свернула на Бредли-стрит и остановилась возле гостиницы. Швейцар распахнул перед Селиной дверь. Он ее знал, так как знал бабушку, старую миссис Брюс. Селина еще девочкой часто с ней здесь обедала. Миссис Брюс умерла, и теперь Селина пришла одна, но швейцар ее помнил и сразу назвал по имени.

— Доброе утро, мисс Брюс.

— Доброе утро. — Селина полезла в сумочку за деньгами.

— Хороший сегодня денек.

— Ужасный ветер. — Селина расплатилась с таксистом, поблагодарила его и направилась к двери. — Мистер Экленд уже пришел?

— Да, пять минут назад.

— О Боже, я опоздала!

— Ничего страшного, им не вредно иной раз подождать.

Швейцар толкнул вертящуюся дверь, и Селина вошла в теплый роскошный вестибюль гостиницы. Там пахло хорошими сигарами, изысканной горячей пищей, цветами и духами. Повсюду небольшими группками сидели элегантные дамы и господа. Селина, почувствовав себя растрепанной и неопрятной, устремилась в туалет, но тут ее заметил сидевший возле бара мужчина. Встав, он неторопливо направился к ней. Это был высокий красивый человек лет тридцати пяти, в темно-сером деловом костюме и рубашке в едва заметную полоску, со скромной расцветки галстуком. Гладкое лицо с правильными чертами, плотно прилегающие к голове уши, прямые и густые темные волосы, спускающиеся сзади на белоснежный воротничок. Из кармашка безукоризненно скроенного жилета свисала золотая цепочка от часов; часы и запонки тоже были золотые. С первого взгляда можно было понять, что перед вами состоятельный, холеный и слегка напыщенный человек.

— Селина!

Застигнутая на пути в дамскую комнату Селина обернулась.

— О, Родни… — И смущенно умолкла.

Мужчина поцеловал ее и сказал:

— Ты опоздала.

— Знаю. Прости. Повсюду ужасные пробки.

Судя по слегка укоризненному, хотя и вполне дружелюбному, взгляду, Родни заметил беспорядок в ее туалете. Селина только собралась сказать: «Я должна пойти попудрить нос», как он произнес:

— Пойди и попудри нос.

От этого можно было сойти с ума! Селина секунду помедлила, раздумывая, не сказать ли, что она как раз собиралась в туалет, когда он ее остановил; впрочем, на такие мелочи не стоило обращать внимание. Поэтому она только улыбнулась; Родни улыбнулся ей в ответ, и, вполне довольные друг другом, они разошлись в разные стороны.

Когда Селина вернулась — причесанная, с напудренным носом и подкрашенными губами, — Родни сидел, поджидая ее, на полукруглом обитом атласом диванчике. Перед ним на маленьком столике стояли два бокала: один с «мартини», второй — с сухим хересом, который он всегда для нее заказывал. Селина подошла и села рядом. Родни сказал:

— Дорогая, прежде всего хочу тебя предупредить, что сегодня во второй половине дня я занят. В два ко мне придет клиент по довольно важному делу. Придется перенести наши планы на завтра. Ты не против?

Они собирались пойти на новую квартиру, которую снял Родни и в которой должна была начаться их совместная жизнь. Ее недавно отремонтировали, и все работы, связанные с сантехникой и электричеством, были закончены; оставалось только измерить полы, подобрать ковры и занавески и решить, в каких цветах должен быть выдержан интерьер.

Селина сказала, что, разумеется, она не против. Все прекрасно можно будет сделать и завтра. В душе же обрадовалась, что получила отсрочку на двадцать четыре часа и пока не обязана думать о расцветке ковра в гостиной и оценивать преимущества мебельного ситца перед плюшем.

Родни улыбкой поблагодарил ее за вынужденное согласие. Потом взял за руку, чуть-чуть повернул обручальное кольцо, чтобы сапфир приходился точно на середину ее тонкого пальца, и спросил:

— А чем ты занималась сегодня утром?

На этот неизбежный вопрос у Селины был готов романтический ответ.

— Примеряла подвенечное платье.

— Умница! — просиял Родни. — И где же?

Селина сказала, где.

— Наверное, это звучит прозаично, но мы с бабушкой всегда шили у мисс Стеббингс, и я решила пойти в знакомое место. Иначе бы растерялась и выбрала что-нибудь несусветное.

— Ну почему же?

— Ты ведь знаешь мое дурацкое свойство: в магазинах меня всегда уговаривают покупать совершенно ненужные вещи.

— Ну и какое же у тебя будет платье?

— Белое, с розовато-кремовым отливом. Не могу описать…

— С длинными рукавами?

— Конечно.

— А само — короткое или длинное?

Короткое или длинное! Селина, повернувшись, уставилась на Родни.