Фигаро, следователь Департамента Других Дел. Дилогия

– В этом случае я бы сделал срочный запрос в Инквизицию, присовокупив к нему все обнаруженные мною материалы и не вылезал бы из местного инквизиторского редута до тех пор, пока на фабрику не прибыла бы ударная бригада. Желательно − из Ордена Строгого Призрения… Фигаро, вы поймите: я люблю Пружинную. Это, можно сказать, мой второй дом. Но я не идиот. И отлично понимаю что может натворить секта, которой удалось притащить сюда Другого. Я бы, наверно, не стал давать показания против членов секты, окажись они моими друзьями, но покрывать нелицензированных колдунов? Возможная гибель сотен, а то и тысяч людей не стоит годового жалования и прибавки к пенсии.

Некоторое время следователь молча кусал губы. Затем открыл ящик стола и достал небольшую стопку фотографий, которые веером выложил перед собой на столе.

– Смотрите.

Форк встал. Подошел к столу и не меньше пяти минут внимательно изучал снимки, тасуя их в длинных гибких пальцах.

– Откуда это у вас? − спросил он наконец.

– Свистнул из кармана следователя патентного бюро Флаффа. − Фигаро даже не моргнул глазом. − Что скажете?

– Вот на этом снимке, − технолог бросил на стол фотографию, на которой несколько рабочих воздевали руки у непонятного агрегата, на боку которого сиял странный символ, − монтажная бригада загружает отопительный стержень в парогенератор. Видите: вот этот справа подает крановщику условный сигнал «майна помалу», то есть «аккуратно подай вниз». А что за «солнышко» на боку котла − ума не приложу… Ну ладно: вот еще снимок, − на стол полетело фото где мрачного вида люди в балахонах держали свечи стоя на подвесных мостках. − Это обходчики. Видите − у них свечи в руках? Они проверяют анкерные крепления на мостках и если все в порядке, ставят свечной копотью отметку на специальной пластинке… Вот только не понимаю, почему на снимке такая темень… Ну да ладно… Вот этот, пожалуй, самый интересный, − на стол легла последняя фотография, на которой темные фигуры извивались у жаровни. − Это празднование Дня Победы в этом году. У нас по праздниками, обычно, большие гуляния в Общем Зале: жарим мясо на решетках, приглашаем оркестр, начальство выкатывает пару бочек спирта… Да… Так вот, здесь запечатлен момент, когда какой-то болван сдуру плеснул на мангал керосином − чтоб разгоралось лучше. Снимок, как видите, некачественный: лиц совсем не видно. Похоже, у фотографа не было времени подготовиться и он просто навел объектив и щелкнул.

– А вот эта штука над огнем?

– Да, очень странно, согласен. Сложная эфирная структура, прямо как в учебнике. Но это единственное, что меня впечатлило из ваших «доказательств» существования гипотетической «секты». Да еще, пожалуй, эта светящаяся штука на боку парового котла.

Фигаро думал. Он думал очень, очень напряженно.

– Вы хотите сказать, − медленно произнес он, − что этот вихрь и символ на стенке котла − подделка?

– Вовсе не обязательно. Вы сказали, что стырили снимки у Флаффа, так? Так вот: этот хлыщ ни черта не понимает в делах фабричного производства. Увидел что-то, что показалось ему странным, сфотографировал и придумал для себя страшную историю про «кровавую секту», а теперь его страхи передались вам… Нет, ну надо же − принять мостовых обходчиков за сектантов! А-ха-ха-ха, расскажу − не поверят!

– Но как же тогда быть с этими странными… мнэ-э-э… дополнениями на снимках?

– Если вы немного разбираетесь в фотографическом деле, − Форк снисходительно похлопал следователя по плечу, отчего тот едва не провалился под пол вместе с креслом − силушки в технологе было − куда там быку, − то, наверно, знаете, что иностранные фотокассеты у нас не продают. А наши алхимики в беспредельной своей ушлости пихают в кассеты вместо дорогих реактивов бесплатные заклятья…

– Да-да, мне рассказывали.

– Ну вот. А раз так, то кассета, фактически, становится зачарованным предметом, и, стало быть, чувствительной к… − Форк вопросительно посмотрел на следователя.

– К эфирным колебаниям. − выплюнул Фигаро. − Черт.

– Вот именно. Потому-то на наших дешевых кассетах часто получаются замечательные фотографии привидений играющих в нарды или чертей подсматривающих в бане за красотками неглиже. В бытность мою студентом фотомашины были огромной редкостью, а сейчас о фотографии пишут в «Линзе и Затворе». − Форк, хихикая, сел в кресло. − У нас тут такие запредельные напряжения в эфире что я удивляюсь, почему на снимках нет хоровода цеховых или Эфирного Дракона с сигарой и в цилиндре.

– Да-а-а… − Следователь устало помассировал виски. − Признаться, в таких вещах я не эксперт… Вот что значит отстать от ритма жизни. Пора на переквалификацию… Но, все же, я рад.

– Что это не секта?

– Конечно. Ненавижу иметь с ними дело. Да и наняли меня не за этим; еще не хватало вылавливать каких-то колдунов-многостаночников, тьфу-тьфу… Хотя я, в любом случае, снова в тупике: все еще непонятно, кто же крадет ваши драгоценные разработки.

– Наплюйте. − посоветовал технолог, прихлебывая чай. − Просто наплюйте. «Крыса», так или иначе, себя проявит, тем более сейчас, когда на фабрику привезли эти новые чертежи.