Фиговый листочек от кутюр

Я покачала головой. Да уж, человек, любящий животное, ни за что не станет так делать. Владельцы животных запросто обнимаются со своими питомцами и совершенно не испытывают брезгливости, когда оказываются с ними в одной кровати. Правда, я вот уже несколько дней выпихиваю наглых мопсов на диван, но только потому, что собачки имеют привычку «налипать» на меня своими жирненькими телами. На улице-то больше тридцати градусов жары! Попробуйте при такой температуре делить ложе с двумя живыми, «шерстяными», совершенно раскаленными «грелками». У собак нормальная температура тела приближается к тридцати восьми. Нет, летом вытерпеть около себя мопсов нет никаких сил, но зимой они спят у меня под одеялом.

– Теперь понятно, что после смерти папы у Макса сразу заканчивается сладкая жизнь? – спросила Тина. – Ефим бы его выжил…

– Но не успел, потому что умер, – закончила я.

Тина кивнула:

– Макс ведь не знал, что в доме окажется бешеная Эми.

Я посмотрела в окно.

– Будь добра, Тина, вспомни, что ты сказала маме, когда позвонила ей утром. И зачем это сделала, вы ведь хотели сохранить с Радой тайну.

Девочка судорожно вздохнула:

– Мне было так страшно, так плохо! Вот я и позвонила, но никаких подробностей ей не рассказывала. Просто заплакала и ляпнула: «Мамочка, папу убили, насмерть».

– И это все?

Тина закивала головой:

– Больше ничего. Мы с Радой не хотели, чтобы кто-нибудь, кроме нас, знал правду.

И она снова разразилась горькими слезами.

Глава 30

Следующее утро началось с сюрприза. За завтраком неожиданно все оказались в сборе: дети, старухи, Кара и Макс. Сначала народ мирно разливал по чашкам кофе, какао и чай, но потом Галина Михайловна решила продемонстрировать педагогическую бдительность и заявила:

– Кирилл, немедленно положи назад копченую колбасу.

– Почему? – безнадежно спросил мальчик.

Галина Михайловна мигом оседлала любимого конька:

– Отвратительная еда. Это убитое животное.

– А вы, – нагло спросила Лизавета, – едите прямо то, что бегает?

Я под столом быстро наступила девочке на ногу.

– Я вообще не употребляю ничего подобного, – покраснела мать Кары, – и никому не советую. Никогда! Существуют хлеб, картошка, каши…

И тут вмешалась Роза Константиновна:

– Милая Галочка…

Я с сочувствием посмотрела на подростка. Сегодня Кирюшка оделся в джинсовый комбинезон с бесчисленным количеством карманов. На улице чуть похолодало, и мальчик решил пофорсить перед девицами. Сейчас ему достанется от хищных гарпий по полной программе. Одна станет читать лекцию о вкусной и здоровой пище, другая примется давать указания по поводу одежды.

Но Роза Константиновна повела себя неожиданно.

– Милая Галочка, мы живем в стране демократии, слава богу, страшное коммунистическое прошлое, когда все должны были одинаково питаться и одеваться, ушло в прошлое. Вам, моя дорогая, учитывая возраст, и в самом деле, пожалуй, не стоит вкушать мясное, жирное и сдобное. Впрочем, носить мини-юбки и кожаные штаны тоже не советую. Но Кирюша находится на том счастливом отрезке жизни, когда никаких запретов нет. Нравится ему бегать в жарких штанах из корабельной парусины, да бога ради. Желает лакомиться колбаской? Кушай на здоровье, мой ангел, и никого не слушай! Еще успеешь нахлебаться геркулеса на воде, это лакомство от тебя не убежит!

Сказав эти слова, Роза Константиновна пододвинула мальчику блюдо с мясной нарезкой.

– Кушай, кушай!

Галина Михайловна, не ожидавшая от своей заклятой подруги подобного предательства, подавилась кофе и принялась судорожно кашлять. Роза Константиновна, понизив голос, сказала так тихо, что ее услышали лишь я и Кирюшка:

– Вообще говоря, твой комбинезон выглядит отвратительно, в таких ходят строительные рабочие. Но, согласитесь, пожилая дама, лазающая по лестницам в нижнем белье, потеряла всякое моральное право осуждать других, ведь так?

И она весело захихикала. Я разинула рот: а старуха, оказывается, с чувством юмора, и не такая уж она зануда. Человек, который может посмеяться над собой, достоин уважения.

Не успела я выйти в коридор, как на меня налетела Зина.

– Евлампия Андреевна, это не ваша штучка?

Я повертела в руках нечто, похожее на небольшой пульт от телевизора, но всего лишь с двумя кнопками: зеленой и красной.

– Что это?

– Не знаю, – пожала плечами Зина, – стала коридор пылесосить, там, на третьем этаже, статуя в углу стоит. Здоровенная такая, я ее раз в месяц отодвигаю, вот под ней и валялся. Думала, пульт управления.

– От чего?

– А у Кирилла в комнате радиоуправляемые машины есть, помните, ему Глеб Лукич подарил? Пожарная и «Скорая помощь». Вот небось от них.

– Точно, – улыбнулась я. – Давай сюда, отдам растеряхе!

Дзынь, дзынь! – ожил телефон в холле.

Зина схватила трубку.

– Алле, кого? Сейчас позову. Это вас, Евлампия Андреевна.

Из трубки донесся совершенно незнакомый мужской голос.

– Лампа?

– Да, слушаю.

– Не узнала?

– Простите, нет.

Мужчина рассмеялся:

– Да уж, было бы странно надеяться на другое. Константин Михайлович беспокоит.

Я замялась.

– Простите, кто?

Дядька вновь захохотал.