Фигура легкого эпатажа

— Но я уверена, что он изменял Анне направо и налево, — щебетала сейчас Нина Леонидовна. — Повадится мужчина на сторону ходить, его не остановить. Так ей и надо! Сама себе судьбу выбрала! Если напишете, что Антонов потаскун, не ошибетесь.

— Адрес Маши Ивановой не помните? — на всякий случай спросила я.

— Конечно, нет. Вы бы еще про телефон спросили! — фыркнула Нина Леонидовна.

— Интересно, в отделе кадров он сохранился?

Нина Леонидовна пожала плечами:

— Вполне вероятно.

— А где у вас сидят менеджеры по персоналу? — не успокаивалась я.

Кандидат наук ткнула пальцем в окно:

— Видите два домика? Голубой — лаборатория Антонова, розовый — административный корпус.

— Спасибо, — кивнула я и пошла к двери.

— Душенька, — пропела Нина Леонидовна, — вот вам моя визитка. Напишете статейку, сразу звякните и приезжайте. Надеюсь, Семен Савельевич перестанет пролеживать бока на диване и придет на работу. Только не забудьте, у вас в руках эксклюзив, сделаете матерьяльчик и прославитесь. Да очень не тяните, дорога ложка к обеду. Это ваш шанс подняться, скажете мне потом «спасибо». Впрочем, не надо благодарности, я помогаю многим людям.

Я вышла из душного здания и с удовольствием глотнула свежего морозного воздуха. Право слово, некоторые особы хуже гиен, даже самая гадкая тварь любит своих детенышей и старается помочь им. Одни звери роют уютные берлоги, другие оборудуют норки, гнезда, чтобы младенцам было комфортно. Даже осуждаемая всеми кукушка и та подбрасывает яйца в хорошие гнезда, не швыряет их на помойке, как некоторые женщины младенцев. Откуда в Нине Леонидовне столько злобы?

И еще. Сколько матерей ломают жизнь своим детям, твердо заявив им: «Мне твоя будущая половина не по вкусу, выбирай: или родители, или жизнь с неподходящим человеком». Впрочем, в конфликте участвуют две стороны. Похоже, Анна под стать маменьке, если сумела одним ударом обрубить все связывающие ее с родительницей нити.

Есть у нас с Катюшей одна знакомая, Настя Викторова. Она так ни разу и не вышла замуж, потому что ее мамаша при виде любого кандидата на руку и сердце дочурки кричала:

— Гони его прочь! Мерзавец раскатал губы на нашу квартиру и дачу.

Настя покорно соглашалась с маменькой и в результате осталась одиночкой. Мы с Катюшей несколько раз говорили Викторовой:

— Конечно, родители плохого не посоветуют, но жить следует своим умом, не обращай внимания на мамины вопли.

— Нет, нет, — испуганно повторяла Настя, — у нее больное сердце.

Результат известен. Вот и думайте теперь, как лучше поступать. С одной стороны, мама хочет добра дочери, с другой — лишает ее счастья…

Углубившись в отвлеченные размышления, я бежала по узенькой обледеневшей дорожке к домику, где находилась администрация института. Не знаю, как у остальных людей, а у меня мыслительный процесс отнимает много сил, думать и одновременно смотреть под ноги не получается. Сколько раз приказывала себе: «Лампа, если вышла на улицу, выбрось из головы абсолютно все, сосредоточься на дороге!» И обычно мне удается нормально добраться до конечной цели, но сегодня мозг полнился информацией, выведанной у Нины Леонидовны. Я неслась по ледяной тропинке, не разбирая дороги. Угадайте с трех раз, что случилось через несколько секунд?

Носок сапога зацепился за валявшийся кусок кирпича. Чтобы не упасть, я машинально шагнула влево, на припорошенную снегом землю, но под белым покровом неожиданно оказался лед, гладкий, словно зеркало катка. Уже понимая, что падаю, я замахала руками, пытаясь удержаться на ногах, но лишь усугубила ситуацию, и в мгновение ока лоб тюкнулся об мерзлую землю.

— Ой, вам больно? — запричитал тоненький детский голосок.

Я попыталась сесть и, кое-как осуществив простое действие, простонала:

— Что случилось?

Маленькая, очень худенькая женщина, замотанная в большой серый платок, быстро затараторила:

— Я пробирки мыла и во двор смотрела, у нас мойка прямо у окна стоит. Гляжу, вы идете, торопитесь, потом, бац, упали и лежите. Я испугалась и выбежала помочь. Тут позавчера Рита из бухгалтерии ногу сломала, ну прямо на том самом месте, где вы шлепнулись. Пошевелите конечностями, двигаются?

— Вроде да, — прошептала я и схватилась за голову, — только тошнит.

— Похоже, у вас сотрясение мозга, — испугалась худышка. — Встать сумеете? Давайте помогу.

Тоненькие руки тщедушной женщины оказались на редкость сильными. Поддерживая меня под локти, незнакомка сказала:

— Давайте к нам в лабораторию зайдем, там диван стоит, полежите, а потом сообразим, как поступить.

Мне было так плохо, что я не сумела даже кивнуть в ответ.

— Сюда, сюда, — суетилась женщина. — Осторожнее, ступенечка, теперь дверка, налево, еще чуть-чуть… Ну вот и все, пришли. Давайте сапожки с вас стащу…

Мне стало неудобно.

— Не надо, я сама справлюсь!

— Ой, вам лучше не наклоняться! — решительно заявила добрая самаритянка. — Укладывайтесь, сейчас одеяло принесу.

После того как я вытянулась на продавленных подушках, тошнота стала отступать. Незнакомка тем временем безостановочно болтала, и я очень скоро узнала кучу сведений.