Фигурное катание. Честная история самого скандального вида спорта

Все, кстати, уже забыли, как мы попали на Олимпиаду, сколько тогда из-за ковида людей отсеялось. Мы в Красноярске по два раза в день сдавали тесты на ковид, две разные санитарные организации пробы брали. Об этом уже все забыли просто.

– Допинг-проба на чемпионате России была предпоследней, потом была проба на чемпионате Европы. В ней ничего не нашли. Это ведь о чём-то говорит?

– Это косвенный факт, что она невиновна.

– Откуда версия со стаканом дедушки?

– Нужен был срочный факт, как это вообще могло попасть в её организм. Было понятно: попадание случайное. Мы общались с институтом фармакологии – для полного выведения данной дозировки нужно от 24 до 72 часов, не более того. Поэтому – да, это первое, что могло прийти нам в голову.

– Рассматривалась ли версия, что положительная проба Валиевой стала результатом чьего-то злого умысла?

– Не бывает таких случайностей, что хотите со мной делайте. Не бывает такого, что через два часа после командной олимпийской победы «впуливается» информация, что у одного из русских фигуристов положительная допинг-проба. Когда 9 февраля стало известно, что это Камила Валиева, я сразу сказал: если я появляюсь в ближайшее время в этой схеме, это заказная история. Я появился в ней 11 февраля, прошли сутки. И сразу же видеофильм из Германии, здесь тему поддержали в СМИ некоторые наши депутаты. Акценты были успешно смещены.

Хайо Зеппельт говорит в фильме, что ему моё имя назвали российские источники, приближенные к федерации. Но снять фильм за такой короткий промежуток времени, причём так качественно, очень сложно. Качество мне действительно понравилось – хорошее, немецкое. Во всей этой ситуации Камила и я стали инструментами для запуска определённого механизма, выстроенного заранее.

– Около месяца назад Вы подавали иск на тольяттинское издание – они, не дожидаясь суда, дали опровержение своего материала. Сейчас на канал ARD и Зеппельта. Это звенья одной цепи?

– Мне нужно было понять, могу ли я оправдать себя в судебном порядке. Было около 5 °CМИ, опубликовавших такие материалы. В том материале, на наш с адвокатами субъективный взгляд, было больше всего порочащей меня информации. Но ARD и Зеппельт, безусловно, стали главным триггером.

При подготовке спортсменов, при участии в международных соревнованиях я всё делал за Россию, и это не ложный патриотизм. Все это за полставки бюджетной зарплаты, это ни для кого не секрет. Я совмещал работу в интенсивной терапии с подготовкой спортсменов сборной команды, что в итоге было конструктивно, но такой тандем привёл в недоумение американских журналистов, а я просто хотел и смог быть с командой России и спортсменами. Мне важно чувство причастности, я люблю спорт. Я живу этим многие годы, с 2005 года. Какая система допинга? Её нет, как не было и в советские годы. Были тогда какие-то однократные попытки, но это далеко от «системы».

– Несколько дней назад вышло очередное «творение» Григория Родченкова о российской системе допинга.

– Мне смешно. Я принимал участие в подготовке к Сочи, для меня это из области фантазий – коктейль дюшес? Побойтесь бога. И кто такое вообще попробовал добровольно? При современных методах отлова это было бы за секунды найдено. У нас все к Играм подошли чистыми. Просто торжество бреда.

«В истории с Валиевой виноват я». Нам врали про историю с Камилой?

Теперь попытаемся разобраться, что всё это значит. Громкое признание врача сборной Филиппа Шветского стало понятно всем, кто умеет читать между строк.

Умение читать между строк – это вообще важное умение для советского человека. Когда из газет нельзя было узнать всей правды, люди умудрялись это делать по-своему. По итогам встреч в ту пору публиковали коммюнике. Если было написано, что «встреча прошла в тёплой дружественной атмосфере», все понимали: всё нормально порешали, обо всём договорились, проблем нет. Если же было написано, что «встреча прошла в откровенной атмосфере», это значило: разругались вдрызг, количество взаимных предъяв чрезвычайно велико.

В нынешнее время мы учимся этому языку заново. И нужны эти навыки часто не только при анализе политических текстов (будь то памфлеты Константина Богомолова, будь то рассказы Андрея Колесникова, как он шёл по коридорам Кремля и встретил там Путина), но и абсолютно везде и всегда.