Фиксер

После похорон наших родителей она провела со мной несколько дней. Я почти забыла об этом.

Я сжимаю руку Айви. Следом за первым воспоминанием пришло второе. Айви опускается рядом со мной на колени. Свободной рукой я касаюсь её щеки. Она влажная. Почему Айви плачет? Я обнимаю её. Она поднимает меня на руки, прижимая мою голову к своей груди, и вдыхает мой запах.

А потом она отдает меня.

— Тэсс? — мужской голос позвал меня по имени. Я сунула фотографии в конверт и вернулась в коридор за миг до того, как из-за угла вышел Адам. Он двигался быстро и за несколько секунд сократил расстояние между нами до нуля. — Ты в порядке?

Я была готова к тому, что Айви станет на меня кричать. Вместо этого, на меня уставился Адам. Волнение на его лице сменилось злостью.

Почему он злился на меня?

— Я в порядке, — ответила я. — Мне просто нужно было побыть одной. Где Айви?

— Тебе нужно было побыть одной, так что ты сбежала и перестала отвечать на звонки, — в его голосе слышался надрыв. На несколько секунд он отвернулся от меня и пробежал рукой по своим коротким каштановым волосам. — Конечно, ты так и сделала.

Я не знала, что на это ответить.

— Позвони своей сестре, — Адам обернулся ко мне и пригвоздил меня взглядом. — Сейчас же.

Я набрала номер Айви. Она ответила с первым же гудком.

— Где ты? Ты в порядке? Мне приехать за тобой?

Она так часто задавала вопросы, что я едва успела ответить.

— Я у тебя дома, — сказала я.

— Хорошо, — Айви выдохнула и повторила. — Хорошо. Я еду. Адам там?

Я мельком взглянула на Адама, наблюдавшего за каждым моим движением, словно я в любой момент могу сорваться с места.

— Он здесь, — ответила я.

Наверное, она услышала в моём голосе нотку настороженности и добавила:

— Он просто волнуется. Не держи на него зла.

Я посмотрела на Адама. На его лице застыло выражение непреклонного неодобрения.

— Вас понял.

Адам прищурился.

— Что она сказала? — с подозрением спросил он.

— Ничего, — ответила я.

Я практически слышала, как на другом конце провода Айви закатила глаза.

— Дай ему трубку.

Я протянула Адаму телефон. Он взял его.

— Насколько я могу сказать, она цела, — сказал он и сделал паузу. — С чего ты взяла, что я стану на неё кричать? — ещё одна пауза. — Я не кричу… ладно. До твоего приезда я буду хорошо себя вести. Я не стану говорить ей, что нельзя просто сбегать от своей семьи, что побег никогда не решал проблемы, — пусть Адам и говорил с Айви, его голубые глаза застыли на мне. — И я уж точно не скажу ей, что если бы решение было за мной, она бы не вышла из дому, пока ей не исполнится тридцать.

Для человека, с которым я встречалась всего несколько раз, у Адама неплохо получалось изображать из себя моего дедушку.

Они с Боди были семьей Айви. Я не знала, как долго они знали друг друга или кем именно приходились друг другу. Я знала только что, пока я была с дедушкой в Монтане, они были здесь с ней — возможно, на протяжении нескольких лет.

Видимо, с точки зрения Адама, это делало меня частью его семьи.

— Я не должен на тебя кричать, — повесив трубку, сообщил он мне.

— Если тебе от этого легче, я не то чтобы против, — ответила я.

У Адама дернулось веко.

— Конечно ты не против, — покачав головой, произнёс он. — Ты понимаешь, что это лишает крики смысла?

Кажется, на этот вопрос не было правильного ответа.

— Меня не было всего несколько часов.

Адам сердито взглянул на меня.

— Сейчас не подходящее время, чтобы пропадать — даже на несколько часов.

Я подумала о том, как Айви сказала мне держать рот на замке; о том, как Генри решил, что мы никому не может доверять — и полиции, ни министерству юстиции и уж точно не Белому Дому.

— Айви не рассказала о том, что происходит ни президенту, ни Первой Леди, — я изучала лицо Адама. — Во всём этом будет хоть какой-то смысл, только если Пирс уверен, что его кандидатуру выдвинут на должность.

Покер-фейс Адама был даже лучше, чем у Генри.

— Больше не сбегай, — приказал мне он.

Он ничего мне не расскажет. Ответив на его слова кивком, я развернулась, собираясь подняться наверх.

— Сейчас не время для поспешных выводов, — окликнул меня Адам. Я замерла. Он взвешивал слова, осторожно подбирая каждое из них. — Президент редко является самым влиятельным человеком в Вашингтоне, Тэсс. Он часть системы, шестеренка в механизме.

— Ты хочешь сказать, что президент не имеет к этому отношения?

— Я ничего не хочу сказать, — ответил Адам, — потому что Айви сказала тебе в это не вмешиваться. И я говорю тебе то же самое, — в его голосе явно читалось предупреждение. Если ему придется заставить меня в это не вмешиваться, это будет неприятно. — Но если бы я хотел что-нибудь сказать, то сказал бы, что всё не так просто. Власть в Вашингтоне — это валюта. И ты не всегда знаешь, у кого её больше.

Он говорил, что мы должны подозревать не только президента. Возможно, он даже не один из главных подозреваемых.