Фиктивная семья отца

– Она могла знать о смерти Артеменко и вашем участии в убийстве, – деловито произносит Журавко. – А, увидев Родиона, решилась признаться. Взглянула на вас в другом свете и позавидовала. Теперь вы богатая наследница и жена одного из влиятельных мужчин области. А раньше были просто…

– Раньше я была инженером! – рычу я. – Уважаемым, между прочим. Проверьте, где я находилась во время смерти Ларисы? Я была с мужем в его квартире.

– Яд подсунули Ларисе в сумочку. Пропитали им влажные салфетки. То есть убийца мог подложить его во время банкета, обеспечив себе алиби в момент смерти Ларисы. Умно!

– Я так понимаю, разговаривать нам не о чем, Степан? Позвоните адвокату Караваеву. У меня нет телефона, он остался в разбитой машине моего мужа.

– Вы уверены, что вам по карману такой адвокат? – брезгливо фыркает Журавко.

– Не сомневайтесь. Он вел мое дело по обвинению в убийстве Артеменко.

– Но тогда все затраты оплачивал ваш муж. А что сейчас?

– Звоните, Степан. И перестаньте верить недоказанным фактам.

– Сейчас найду его номер на сайте и… – медленно протягивает Журавко, набирая запрос в поисковой строке. – Здравствуйте! Это Степан Журавко, следователь следственного комитета. Моя подсудимая Полина Атаманова попросила связаться с вами. Приедите? Диктую адрес.

Глава 19

Полина.

Пальцы ног болят и немеют, но куда сильнее болит сердце… Оно сжимается в твердый комок и толкает грудину, напоминая о своем существовании. Словно кричит: «Полина, сколько ты меня будешь мучить? Я живое! И я устало страдать…». Если бы это от меня зависело… Почему в моей жизни столько неудач? Может, я магнит для неприятностей? Правильно я говорила Родиону – от меня надо держаться подальше… Я непутевая, странная и…

– Полина Романовна, можно? – вздрагиваю от голоса Караваева.

Смахиваю слезы и разворачиваюсь. Тишину палаты нарушают скрип койки и мой жалкий всхлип. Медленно поднимаюсь и пытаюсь сесть, морщась от боли. Кажется, она поселилась в каждом моем органе. И мучит, мучит… Грызет, обостряя чувства вины и потери. Почему-то мне кажется, что я потеряла Родиона… И нет больше никаких нас.

– Егор Львович… Они… Меня обвиняют в покушении на Родиона. Ларису убили и…

– Что с вами? Успокойтесь, Полина Романовна, прошу вас. Вы пострадали в аварии? – произносит Егор Львович и садится на стул возле кровати.

– Немного… Но это неважно. Я не понимаю, почему все это происходит в моей жизни? – истерически всхлипываю. – Может, меня сглазили? Почему? За что?

Егор решительно прекращает мои стенания. Подается вперед и по-дружески сжимает мою кисть.

– Паника ни к чему хорошему не приведет. Куда подался ваш этот… Суперследователь.

– Журавко? Они охраняют палату Родиона. Кирилл убедил его в том, что я опасна.

– Кошмар… Не понимаю, что у них вместо мозгов? – цедит Караваев сквозь зубы и поднимается с места. – Полина Романовна, умойтесь и постарайтесь успокоиться. Вам не во что переодеться?

Егор бросает на меня жалостливый взгляд, а я касаюсь пальцами ткани порванного платья. Помню, как Родион осторожно снимал его с меня… Целовал, гладил и жадно ласкал, а потом сказал «люблю»… Чужая жизнь, не моя… Сказка, оставшаяся в прошлом…

– Не во что. Телефон остался в машине, я никого не могу попросить о помощи. Но это ничего… Егор Львович, я хочу увидеть мужа. Вы можете добиться разрешения? – взмаливаюсь, впившись в Караваева взглядом.

– Конечно, я добьюсь. Ваша вина не доказана, Полина. Пока вам не вынесли приговор, никто не смеет ограничивать ваши права.

– Но я же подозреваемая… Вдруг я снова попытаюсь убить Родиона? – произношу с горечью.

– Верьте мне, Полина. Я сейчас вернусь.

Караваев уходит, а я, охая и прихрамывая, подхожу к раковине. Умываюсь и расчесываю волосы пальцами. Пью воду из-под крана, чувствуя, как урчит от голода в животе.

Егор возвращается через несколько минут. Кажется, его лицо вбирает все негативные эмоции, что существуют на свете, на миг превращаясь в злобную маску.

– Фух… – выдыхает он. – Я чуть их не убил, Полина. Разве можно быть такими… Идемте.

– Можно, да? – шепчу хрипло.

– Вы навестите мужа в присутствии врача. По-другому никак…

Егор поддерживает меня за локоть, пока я семеню по коридору к палате. Мысли путаются, а сердце щемит от тревоги… Что я скажу мужу? Как оправдаюсь, если на стороне обвинения его родной брат?

Возле дверей стоят два амбала. Там же, на пластиковых табуретах сидят Журавко и Кирилл. Завидев нас, они поднимаются и торопливо шагают навстречу.

– У вас пять минут, – цедит Кирилл, бросая на меня брезгливый взгляд. – Врач в палате. Она расскажет о состоянии моего брата. Я очень надеюсь, что в вас проснется что-то человеческое, Полина. Вы послушаете, какие страдания ему доставили и… признаетесь во всем.

– Не слушайте его, Полина, – обрывает Кирилла Егор. – Проходите.

Родион лежит возле окна с закрытыми глазами. Я знаю, что он не спит – слишком напряженное у него лицо, сомкнутые губы и тяжелое, рваное дыхание.

– Родя… – шепчу, склоняясь к нему. – Любимый мой… Ты жив. Я так рада, что ты живой.