Фиктивная жена для миллиардера (СИ)

Подождите-ка! Я ведь где-то уже видела такую блузку! И с ароматом пачули, точно! Только в моей голове они почему-то разъехались в разные стороны. Причем очень далеко, а вот теперь вдруг непостижимым образом соединились. Но ведь я точно помню, что видела эту блузку не один раз, не два, а несколько. Значит, кто-то все-таки из моих знакомых или коллег. В старой редакции ни у кого такой не было. Значит, в City News надо искать…

Елизавета! Елизавета Каравич!!!

Вот кто носит такую вещь, вот от кого пахнет пачули! То есть, если полностью, ароматом White Patchouli от Tom Ford!

Я, совершенно позабыв о вещице, бросилась прочь из бутика, сопровождаемая напряженными взглядами менеджеров. Они видимо решили, что я украла что-нибудь. Но рамка детектора на входе ничего им не сообщила, потому погони не было. Уже через десять минут я была в гостинице и стояла у двери номера Бельского. Уже поднесла руку, чтобы постучать, но услышала вдруг внутри женский голос. Осторожно приложила ухо. Женщина была явно молода, она периодически смеялась и говорила по-французски. Изредка раздавался баритон миллиардера, который также изъясняла на местном языке.

— Ах вот, значит, как! — вспыхнула я. «Пока я расследованием занимаюсь, он там с девушкой развлекается! Ночную бабочку к себе пригласил! Вот ведь жук навозный!» — подумала со злостью и ушла в свой номер. А хотела с ним поделиться своим открытием! Фиг ему! Зашла в номер, быстро схватила сумку, поскольку даже вещи не раскладывала, и поспешила на ресепшн, потребовав мне вызвать такси и заказать билет на ближайший авиарейс до Москвы. Сделала всё это нарочно по-английски, поскольку французская речь только что там, наверху, нанесла мне душевную рану. Было жутко неприятно думать, что Бельский развлекается там… с этой… прости… В общем, не моё дело!

Метрдотель был очень любезен, выполнил все мои просьбы, и я через полчаса была у стойки регистрации аэропорта. Мне повезло: регистрация на рейс до Москвы уже началась. Потому еще через три часа я спускалась по трапу, и дальше из «Шереметьево», сначала на «Аэроэксперссе», а затем на метро и пешком, вернулась домой. Была глубокая ночь, в доме все спали. Но Нина, услышав моё шуршание в прихожей, выглянула из комнаты

— Вы уже вернулись? — удивленно спросила.

— Да, обстоятельства так сложились.

— А я Маше сказала, что вас неделю не будет.

— Зачем?

— Ну как же? Париж все-таки, — мечтательно сказала няня.

— Ты там никогда не бывала?

— Ну что вы! У меня и денег-то таких отродясь не бывало! Ах, Париж! — Нина мечтательно подняла глаза к потолку. — Там так красиво! Я с детства мечтала…

Я, молча улыбаясь, достала смартфон и перевела няне на карточку 2000 евро. Потом повернула к ней дисплей.

— Вот. Держи. Мой тебе подарок.

Нина опешила.

— Это… вы мне? Так много?! Но за что?

— Ты же сама сказала, что хочешь увидеть Париж. Вот и посмотришь. Купишь билет, прогуляешься там, выпьешь кофе и поешь круассанов. Короче, спать пора.

— Спасибо, — прижав руки к груди, с лицом, выражающим высшую степень признательности и едва не плача сказала Нина. — Я отработаю…

— Брось. Это подарок. Всё. Давай спать.

Няня не выдержала, подскочила ко мне и звонко чмокнула в щёку. Смутившись, ускакала обратно в гостиную, сверкая голыми пятками. Как ребёнок, которому подарили нечто грандиозное.

Глава 62

Утром следующего дня Маша подошла ко мне, прижалась головой к плечу и сказала:

— Мамочка, голова болит.

Голос у ребенка был слабый, сама она — вялая, и прикоснувшись к её лбу губами, я поняла: температура. Причем высокая. Сразу поставила электронный градусник. Тот пискнул довольно быстро. Посмотрела и ахнула: 38,8! Принялась звонить в «Скорую». Но тех, видимо, температурой у ребенка было не удивить. Подождав полчаса, я махнула рукой и вызвала частную. Та примчалась через 15 минут. Молодой доктор осмотрел Машу, послушал и сказал, что у неё ротавирусная инфекция. Назначил курс лечения, всё подробно объяснил, сделал дочке укол жаропонижающий, и бригада уехала.

Естественно, мне пришлось отложить своё расследование на то время, пока Маша выздоровеет. Не могу же я, в конце концов, бросить её одну и заняться своими делами. То есть с ней, конечно, могла бы и Нина остаться. Но кто вчера подарил ей 2 тысячи евро на поездку в Париж? Вот она в шесть часов утра и укатила на такси, пока мы с Машей спали. «Что ж, если делаешь доброе дело кому-то, то никогда потом об этом не жалей», — так я решила, а потом заказала в аптеке нужные лекарства.

Следующие четыре дня прошли в каком-то дурмане. Температура у Маши то поднималась, то спадала. Дочка то играла и была подвижной и радостной, то превращалась в набитую ватой мягкую игрушку, которую как ни пытайся поставить, всё равно свалится. В такие моменты мне приходилось класть её горячую голову себе на колени и гладить длинные волосы. То сказки ей рассказывала, какие помнила, то мультики вместе смотрели. И по графику, конечно, таблетки и процедуры. То горло прополоскать, то нос промыть, то пот вытереть и в сухое переодеться.