Фиктивный брак. Жизнь - это судьба

Большой мяч перелетал от одного к другому; чтобы отбить его в положении сидя, порой нужно было очень сильно изловчиться, напрягая каждый мускул. Ученики ежедневно проделывали обязательные упражнения с этим большим мячом, затем баскетбольным мячом, ну и, конечно, прыгали через коня. Только после этого профессор объявлял:

— Достаточно! До завтра, леди и джентльмены!

С веселым смехом и шутками ученики разбредались кто на поиски шезлонгов, кто на поиски воды — ибо эта голубая бухта, от кружевной каемки пены у берега до буйков, была заполнена плотной толпой самых разнообразных купальщиков, к которой и присоединился Персиваль Артур (который должен был находиться в Мьюборо и заниматься математикой в это время); надо сказать, его прыжки в воду хвалили даже шведы профессионалы.

4

— Алло, Аррр-тур!

С эспланады его приветствовал молодой француз, голубоглазый, смуглокожий, в ультраанглийских фланелевых брюках и без шляпы. Он носил титул графа и вообще, пожалуй, самый приятный парень, один из тех богатых космополитов, кто, имея шато в Бретани и квартиру в Париже, в поисках «солнца» и «спорта» перемещается с одного европейского курорта на другой. Он не пропускал ни одного теннисного турнира, занимался «зимними видами спорта» и очень любил англичан, с которыми сталкивался на этом поприще. Он подружился с семьей Траверсов по дороге от Парижа сюда; а здесь обосновался в отеле «Провансаль» — большом белом здании, окруженном соснами. У него был автомобиль — мощный ярко-алый «Альфа-Ромео»; он брал с собой Персиваля Артура в «экспедиции» по горным дорогам, которые серпантином вьются между взбирающихся все выше и выше террас, засаженных серебристыми оливами, и приводят к высокогорным селениям, основанным еще в одиннадцатом веке, с улочками столь крутыми, что автомобиль не всегда мог одолеть подъем, и столь узкими, что мальчику удавалось, раскинув руки, коснуться стен противоположных домов и перекрыть улицу; столь грязными, что он навсегда запомнил, чем пахнут эти средние века, ведь люди тогда еще не знали канализации. Они посетили храм, построенный в застывшей лаве вулкана, помолчали перед серебряной статуей Девы Марии. А еще выше — по-королевски пообедали омлетом с ветчиной, оливками, луком и персиками на десерт, запивая все это красным вином. (И все это совершал мальчик, который обязан был в это время в закрытой школе обедать «старым добрым английским бифштексом, который сделал нас такими, каковы мы и есть сейчас…».)

— Алло. Отправимся сегодня опять в полет?

— Отлично! Большое спасибо! Да только… Вы просили меня исправлять вам ошибки? Это называется не «полет». Полеты бывают на аэропланах, и я — какой позор! — ни разу еще не поднимался в воздух.

— А, полеты — на аэропланах. На машинах тогда что?

— Поездки.

— Я запомню, я запомню, — сказал граф, его новообретенный друг, с ослепительной белозубой улыбкой, осветившей его коричневое от загара лицо. — Ну, поехали? Да? Я доставлю вас назад, к вашей сестре… Нет? К вашей мачехе? Да? К обеду.

— Ладно. Я сейчас… Должен еще договориться с девочками о теннисе.

5

Из цветочного бордюра на пляже, составленного, конечно, из букетов человеческих тел, неслись крики: «Парсифаль! Парсифаль!» — точнее произнести его настоящее имя друзья были не в силах. А друзья — две черноглазые итальянки, одетые в купальники, одиннадцати и двенадцати лет, их мать ловко заарканила английского мальчика, чтобы было кому бегать за мячами на корте и было с кем соревноваться в бросании баскетбольного мяча в корзину и прыжках через коня.

И все это, разумеется, вместо летнего семестра в закрытой школе, где он был бы вовсе лишен женского общества.

Вопрос женского общества для воспитанного в английском духе подростка, не имеющего сестер, вообще непрост. (То есть, надо полагать, был бы непрост, если бы подростка не отправляли в закрытую школу и не держали там взаперти и в безопасности — или, по крайней мере, не на глазах…) Но Персивалю Артуру посчастливилось освободиться в этом семестре от всех пут… тут уж ничего не поделаешь. И эти маленькие итальянки, которые так живо обсуждают, какой галстук повяжет Парсифаль сегодня вечером и как он причешет волосы, — может быть, их все-таки следует рассматривать как «формирующее влияние»?

6.

А также многое другое.

Например, счастливое удивление, когда обнаруживаешь, что понимаешь все, о чем говорят французы, а если не понимаешь, то можно попросить их повторить или сказать помедленнее… Так не похоже на скучные уроки французского…

Например, достижения в прыжках в воду с вышки. Или рвение, с которым стремишься узнать все-все о тех самых новых машинах, которые ездят по здешним дорогам без ограничения скорости…

Например…