Фиктивный брак. Жизнь - это судьба

Тогда старшая из долгожительниц обратилась к Траверсу:

— Не хочет ли ваш племянник осмотреть свою комнату?

Я всегда говорю: мальчики стремятся убежать. Доктор Траверс, вон там звонок. — На конце шелкового шнура болтался китайский божок. — Позвоните, и Лидия покажет его комнату наверху.

— О, а можно я найду ее сам? — запротестовал Персиваль Артур, который ужасно устал от долгого сидения на одном месте. Так много часов подряд просидеть почти неподвижно ему еще не приходилось.

Свистнув Рою, он скрылся.

— Какой хороший мальчик; я не видела более воспитанного мальчика, — чирикнула мисс Симпетт-тощая, на которой, впрочем, крупными буквами было написано, что она никогда не видела мальчиков близко. — Он давно живет с вами, доктор Траверс?

— Уже десять лет, с тех пор, как умерла моя сестра, я — его семья.

— Как замечательно! Я имею в виду — для него. Боюсь… то есть я хочу сказать, вы не боитесь, что пребывание мальчика в вашем доме… э… доставит вам некоторые неудобства… именно сейчас?

— Мы сознательно взяли его с собой, — поспешно ответила Джой. — Мы так решили.

— В самом деле? Как вы добры… в ваших обстоятельствах…

— Видите ли, у мальчика нет матери, — быстро объяснил Траверс, — и ему больше некуда деться!

— Как это печально! — вздохнула мисс Симпетт-тощая.

Ее сестра туманно добавила:

— Как это ужасно, когда дети теряют мать.

— О да, — мягко согласился Траверс. — Я слышал, вы что-то говорили о чае, мисс Симпетт?

— Да, да, конечно! Вы, должно быть, совсем заждались. Но, мне кажется, сначала…

Сестры Симпетт обменялись взглядами, и более смелая и толстая старушка наконец решилась.

— Энни, дорогая, — вполголоса, доверительно сказала она, указывая пухлым пальчиком в направлении пышных складок парчового драпри, наполовину скрывавшего белые позолоченные двери в дальнем конце «салона». — Энни, не покажешь ли ты миссис Траверс расположение той… другой комнаты?

Джой вскочила и опрометчиво последовала за мисс Симпетт, похожей на смерть, в «ту, другую комнату».

5

Да, совершенно невероятная комната.

Это была самая большая спальня в «Монплезире»; похоже, вкус мадам Жанны проявился в ее убранстве полнее, чем где бы то ни было. Эта комната была еще более розовой, чем гостиная; позолота блестела здесь ярче, а каждый стул, пуфик и кресло имели муслиновые чехлы, напоминавшие кринолины, вдобавок украшенные шелковыми оборками. Картины были на похожие сюжеты: «Влюбленность», «Соединение», «Грезы любви». Туалетный столик представлял собой трельяж в позолоченных завитках на горизонтально лежащем стекле, покрывавшие розовую парчу (это был собственно столик). На стенах висело, кроме того, еще восемь зеркал различной формы и величины; каждое осеняли купидончики. Купидончики были повсюду: эти пухлые мальчики с фарфоровыми стрелами смотрели из каждого угла этой все еще благоухающей духами мадам Жанны комнаты, скульптурные купидончики поддерживали канделябры, поднимали вверх вазы с восковыми фруктами, обрамляли телефон; нарисованные купидончики роились на потолке и на панелях стен. Самый большой, подвешенный на золоченых цепях, парил над безбрежным пространством низкой раззолоченной французской кровати.

6

— Мы… мы так надеемся, что вы будете счастливы… то есть я хочу вам сказать, вам будет удобно здесь!

— О, благодарю вас, мисс Симпетт! Конечно же, будет!

Джой произнесла это доброжелательно и одобряюще; бедная старая дева так трепетно стремилась, преодолевая смущение, показать новобрачной «ее комнату». В жизни богатой женщины мисс Симпетт это было значительное событие!

Неожиданно та сказала:

— Может быть, это немного странно… незамужняя дама показывает новобрачной ее спальню… Ну… я думаю, вы, такая молоденькая, смотрите на меня как на старую деву?..

— О нет! — воскликнула Джой, мягко погладив маленькой мягкой ручкой костистую руку мисс Симпетт (этот жест на веки вечные расположил к ней мисс Симпетт). — Вы помните, кто-то сказал: «Не существует в мире старых дев; есть только неоткрытые жемчужины».

— В самом деле это кто-то сказал? — пробормотала мисс Симпетт. Ее костистый нос порозовел, ее подслеповатые глаза сквозь выступившие слезы впитывали в себя каждую черточку гладкого личика Джой и словно бы умоляли: «Не думай, что, если я никогда не была замужем, я ничего не понимаю! Я тоже мечтала! Я вижу, твои мечты сбылись. Так будь доброй со мной! Не смейся надо мной!» Но вслух она сказала только: — Э… вот здесь ванная, — и морщинистой рукой открыла дверь в царство розового кафеля, серебряных тазов, флаконов с ароматическими солями с огромной ванной посередине — этакий триумф французско-американской роскоши.

— Чудесно, — искренне сказала Джой.