Фиктивный брак. Жизнь - это судьба

(Они все знали об этой страшной овчарке, да, псина?)

Он в исступленье меч схватил

И, мстя, в Гелертов бок вонзил.

Заливистый лай Роя, возня, шум, грохот и поверх всего этого — едва ли не визг Джой: чтобы быть услышанной, ей пришлось завизжать:

— Они просили твоего дядю, чтобы ты был, и он велел мне проследить, чтобы ты не опаздывал! Ты можешь не оставаться там долго…

— Я могу не оставаться там вообще, если я не приду, — донесся удаляющийся голос Персиваля Артура, ибо он уже несся, перескакивая через ступеньки террасы, к высокой железной ограде, за которой ослепительно сверкала белой пылью дорога со слоновьими ногами пальмовых стволов.

До свидания! У меня много дел! Не скучайте!

2

Обыкновенно он исчезал на все утро. Но к ланчу пунктуально являлся, с чистой совестью и отменным аппетитом.

Сегодня он опоздал. Рой пришел без него.

— А где же мальчик? — спросил Рекс Траверс; он был раздражен после ненавистного утреннего приема пациентов. День стоял чудесный, но лишь для тех, кто мог провести его на море или высоко в горах, в тени олив. — Как он непунктуален!

— Наверное, он просто забыл о времени, — умиротворяюще ответила Джой. Она еще не выходила сегодня на солнце и, казалось, источала прохладу и свежесть. В белом шелковом платье-рубашке с нефритово-зеленым поясом, с шейным платком и носовым платочком в кармашке в цвет ему, она напоминала лотос. — В доме прохладнее, чем снаружи.

— Мадам, ланч на столе, — объявила Мери. Типичная англичанка, словно только что с Харли-стрит, в своей черно-белой униформе, она отступила в сторонку, к окну, пропуская хозяина и его молодую жену в столовую.

Они уселись друг напротив друга за красиво накрытый стол: льняная скатерть и стекло — наследство мадам Жанны; столовое серебро — свадебный подарок бабушки Траверс, и в центре — составленная руками Джой пирамида из роз.

Кстати, это была первая их трапеза вдвоем.

3

Сочувственно наблюдавшая за их жизнью Мери тотчас отметила это. «Наконец-то они остались лицом к лицу, без этой каланчи — Персиваля Артура».

Однако разговор начался отнюдь не на нежно-интимной ноте: когда «хозяйка» заметила, что она уверена, что мальчик вот-вот придет, хозяин весьма саркастически сказал, что женщины вообще имеют обыкновение говорить «уверена», не имея для уверенности никаких причин. Затем возникла пауза, и в столовую вплыл через открытое окно голос Мелани, распевавшей в кухне собственную версию любимой французской песни Мери: «Я хочу быть счастливой. Но я несчастна, покуда несчастен ты!»

«Однако нехорош голос Мелани — тем, что он слышен повсюду», — подумала Джой, а Траверс сделал добрый глоток минеральной воды со льдом и с лимоном (Джой помнила, что на Харли-стрит это был его обычный полуденный напиток).

Снизу зазвучала песня — тоже что-то из дешевой мюзик-холльной лирики.

Tu n`as pas su m`aimer!
Tu n`as pas su me comprendre! —

выводила Мелани.

Pourtant je t`ai donne

Mes baisers…[3]

— Мери, — мягко, вполголоса сказала Джой.

— Да, мадам. Я ей скажу, — тотчас поняла Мери и устремилась на кухню, чтобы побыстрее сказать товарке: «Мелани! Прекрати. Нон шантэ! Нон!»

— Что? — по-французски переспросила Мелани, прерванная на полуслове. — Мадам не хочет, чтобы я пела? Значит, ее душа нечувствительна к музыке! И в такое время ее жизни! Вот мадам Жанна — ей очень нравилось мое облигато!

— Нон шантэ, — повторила Мери, которая не поняла ни слова из того, что говорила Мелани, хотя исправно кивала.

А наверху Траверс, кушая цыпленка с салатом, приготовленным Мелани (салат был так сильно охлажден, что вызывал воспоминание об инее на газоне), заметил, просто чтобы что-нибудь сказать:

— Не могу представить себе, где эта женщина берет песни для своего неисчерпаемого репертуара!

— Я могу тебе сказать, — ответила Джой, тоже чтобы только поддержать беседу. — Когда по воскресеньям она вечером выезжает в Ниццу, то прямиком идет в зал музыкальных автоматов, надевает наушники и бросает франк за франком, слушая самые сладкие песни, что у них есть.

— Боже, ничего себе воскресный отдых!

— Таково ее представление о счастье. Я думаю, ты скучаешь без воскресных полетов.

— Что? Извини, — встрепенулся Траверс, вертя головой, чтобы увидеть лицо Джой за экраном из роз. — Что ты сказала, Джой?

Джой по другую сторону роз повторила, что ей кажется, что ему не хватает здесь его полетов.

— Да, скучаю, — грустно согласился Траверс.

Он не ожидал, что она помнит и вообще думает об этом. Он был тронут. И поскольку больше здесь поговорить на эту тему было не с кем, он начал рассказывать этой девушке, сидевшей за одним столом с ним, о том, какое счастье — летать.