Фиктивный брак. Жизнь - это судьба

Граф смущенно улыбнулся, выражая этим, что он никогда не будет знать наверняка, какие слова англичане употребляют и когда. Его сестра продолжала говорить о том, что, по ее мнению, мужчина красив тогда, когда у него белая, лишь слегка загорелая кожа, примерно абрикосового цвета — скажем, как у доктора Траверса. Несомненно, мадам Траверс согласится с ней?

— Не помню, чтобы я вообще когда-нибудь об этом задумывалась, — ответила Джой спокойно. (Но в ее памяти промелькнул случай, когда Рекс Траверс вышел достаточно рано, чтобы искупаться с племянником и с ней; в своем темно-голубом купальном костюме он выглядел довольно светлым. У него была гладкая, атласная, бледная кожа, которая слегка покрывается веснушками, но редко загорает или шелушится.)

Неожиданно она поймала на себе дружелюбный, внимательный взгляд голубых бретонских глаз. Джой нравилась эта маленькая баронесса, нравилось расхаживать повсюду с этими симпатичными, дружески расположенными к ней сестрой и братом. Но почему Альберта часто бросала на нее удивленные, проницательные, задумчивые взгляды, как будто видела вещи, о которых большинство людей и не подозревало? Без всякой причины под нежной кожей Джой разгорался мягкий и легкий румянец. Она отвернулась, и ее маленькая французская подружка внутренне хихикнула: «La vraieprude Anglaise[10] — Молчаливо добавив: — Что я говорила Жану о ней? Она разрешила мужу поцеловать себя в щечку, и только!»

Вскоре трио встретило знакомых, среди которых были миссис Форд в сопровождении англо-индийского полковника и Джеффри. Они вместе пили прохладительные напитки в веселой обстановке коктейля на окруженной олеандрами террасе. Маленькие столики под тентами оранжевого и кремового цвета, ритмичная танцевальная музыка, оживленные лица и суетящиеся официанты — в данном случае видимые.

— Вы не торопитесь домой, миссис Траверс? — спросил полковник Хей-Молине, заметив, как она отстукивает ритм своей белой туфелькой, словно привстав на цыпочки перед полетом. — В котором часу вы обедаете? Ну, сегодня можно и опоздать.

— В течение первых шести недель любого брака, — добавила с приторной застенчивостью баронесса Альберта, — любая жена может делать все, что ей заблагорассудится, с любым мужем.

— Мужчины как дети. Любая женщина может делать с ними все, что захочет, при условии, что они не ее собственные! — заключил автор «Ловушки».

Джой опоздала на обед и не без удовольствия рассказывала о событиях дня, особенно про коктейль с Фордами, невозмутимому незнакомцу в смокинге, сидевшему на месте мужа.

А Рекс Траверс из-за огромной зеленой вазы с фруктами на другом конце стола (или планеты) просто сказал на это:

— В самом деле?

Джой вдруг вспомнила, как однажды, еще учась в школе, она призналась своей закадычной подруге: «Очень надеюсь, что мой муж не будут говорить: „В самом деле?“ Пусть лучше бьет!»

Рекс Траверс добавил (все еще с другого конца планеты), что рад тому, как хорошо Джой провела день.

Занавес был опущен. За ним остался несчастный влюбленный, стиснувший зубы над призрачным счетом, предъявленным ему этим зловещим невидимым официантом.

3

Теперь Траверс должен был платить за свою безграничную уверенность в Джой, ведь он принимал ее капитуляцию как нечто само собой разумеющееся, платить своим существованием в этом Гадесе неизвестности и неопределенности.

Ни в чем нельзя быть уверенным.

Ему не разрешалось знать о предыдущей помолвке Джой больше того, что она была помолвлена и с кем была помолвлена.

«Форд — длинный, веретенообразный, — подумал Рекс, сохраняя верность выбранному эпитету, который казался ему точным. И вот появился этот Форд, а Рекс не в состоянии понять, случайно или нет. — Несомненно, половина праздного Лондона стекалась сюда через всю Францию на голубом поезде или автомашинах на эти недавно ставшие фешенебельными южные летние курорты, где каждый продолжал делать, носить, говорить все то же; но не явился ли этот веретенообразный тип для того, чтобы увидеть Джой? Правда, в „Монплезире“ он много и красноречиво говорил о своем желании поискать виллу для себя здесь, на Ривьере, подобно другим английским писателям. И все же не ради ли Джой оказался он здесь?

Знала ли она о его приезде? А ее манера поведения в присутствии этого позера? Волнение, напряженная веселость, неестественность и эти по-детски наивные и вызывающие слова: «Ничего романтического в нашем соглашении с мужем нет!» Как объяснить все эти эксцессы?» Если бы он был точно уверен, что Джой вернулась к своей первой привязанности и горько сожалеет о шаге, который она сделала, согласившись на этот символический брак, тогда что ж! Рекс понял бы, на каком он свете. Пусть не ясны еще последующие действия, но, по крайней мере, он видел бы свои перспективы.

Но Траверс не знал, на каком он свете.

— Останься со мной! — проворковала Джой мягко, ласково, просяще, когда они встали из-за стола. Рекс обернулся:

— Что ты сказала?

— Я попросила Роя остаться со мной, — объяснила мисс Харрисон. — Тебе он не нужен в твоем кабинете, не так ли?