Филантропы в рваных штанах

Отыскав эту главу и прочитав ее, он удивился, как много существует на свете вполне доступных каждому ядовитых веществ, о которых можно сказать с уверенностью: они действуют быстро, наверняка и не причиняют боли. Их даже не нужно покупать: ядовитые растения можно собрать у обочины дороги или в поле.

Чем больше он об этом думал, тем более странным представлялось ему, что столь грубый метод, как бритва, получил такое широкое распространение. Право, почти все другие методы и быстрее, и лучше, чем этот. Отравиться газом и даже повеситься лучше, хотя в их доме вряд ли можно повеситься: нет балок, перекладин, вообще ничего прочного, к чему можно было бы привязать веревку. Пожалуй, можно вбить в стенку большие гвозди или крюки. Кстати, на некоторых дверях есть крючки для одежды, вот они подошли бы. Тут ему пришло в голову, что это даже лучше, чем яд или угарный газ, а Фрэнки можно просто сказать, что он хочет показать ему новую игру.

Можно укрепить на одном из дверных крючков веревку, а все остальное будет сделано под видом игры. Мальчик и не подумает сопротивляться, и через несколько минут все будет кончено.

Он швырнул на пол книгу и зажал уши: ему показалось, что он слышит, как его ребенок в предсмертной агонии колотит руками и ногами о дверь.

Потом руки его вновь бессильно опустились, и тут ему послышался голос Фрэнки:

− Папа! Папа!

Оуэн поспешно открыл дверь.

− Ты звал меня, Фрэнки?

− Да, я уже давно тебя зову.

− Что ты хочешь?

− Хочу, чтоб ты пришел сюда. Я тебе что-то расскажу.

− Ну, что ты мне расскажешь, сынок? Я думал, ты уже давно спишь, − сказал Оуэн, входя в комнату.

− Я тебе вот что хочу сказать. Котенок заснул быстро, а я не могу. Ничего не получается, я уж пробовал считать, все равно ничего не выходит, вот я и подумал: пусть папа со мной посидит. Я немного подержу тебя за руку и тогда, может быть, засну.

Мальчик обвил ручонками шею Оуэна и сжал ее крепко-крепко.

− Ах, папа, я так тебя люблю! − сказал он. − Я так тебя люблю, что могу задушить до смерти.

− Боюсь, так оно и случится, если ты будешь с такой силой меня обнимать.

Мальчик тихо засмеялся, отпуская свою жертву.

− Вот смешно бы было − задушить, чтобы показать, как я тебя люблю. Правда, смешно, пап?

− Да, пожалуй, смешно, − глухо отозвался Оуэн, подоткнув одеяло под спину ребенка. − Но не надо больше разговаривать, сынок. Бери меня за руку и постарайся заснуть.

− Хорошо, − сказал мальчик.

Фрэнки лежал спокойно; сжимая отцовскую руку, он целовал ее время от времени. Вскоре он уснул. Тогда Оуэн тихонько встал, снял с постели котенка, снова поправил одеяло, поцеловал мальчика в лоб и вышел.

Осмотревшись вокруг в поисках удобного для котенка места, он, заметив ящик с игрушками Фрэнки, высыпал игрушки в угол и устроил в ящике постель из тряпок. Потом поставил ящик боком на коврике перед камином и засунул туда котенка. Затем отодвинул на безопасное расстояние стулья, на которых сушилась его одежда, и пошел в спальню. Нора еще не спала.

− Тебе лучше, родная? − спросил он.

− Да. Как только я легла, мне сразу стало легче, но я беспокоюсь о твоей одежде. Что, если она до утра не просохнет? Ты не можешь выйти на работу после завтрака? Один только раз.

− Не могу. Если я опоздаю, Хантер наверняка меня уволит. Он сейчас с радостью ухватится за этот предлог, чтобы избавиться еще от одного рабочего, получающего плату по высшей ставке.

− Но если утром будет лить такой же дождь, ты насквозь промокнешь.

− Не беспокойся, дорогая, я могу надеть еще один пиджак.

− И заверни в бумагу запасные ботинки, тогда ты сможешь там переобуться.

− Верно, − согласился Оуэн. − А потом, − добавил он, − даже если я немного и промокну, у нас всегда горит огонь, ты же знаешь.

− Ну, я надеюсь, к утру дождь поутихнет, − сказала Нора. − Какая кошмарная ночь! Я все время боюсь, что дом разнесет от ветра.

Нора уснула, а Оуэн еще долго прислушивался к завыванию ветра и шуму дождя, тяжело барабанившего по крыше...

Глава 7

УНИЧТОЖЕНИЕ МАШИН

Скорей бы суббота! − воскликнул Филпот утром в понедельник, как только пробило семь часов и все приготовились приступить к работе. Было еще совсем темно, каморка слабо освещалась неверным светом двух зажженных Крассом свечей, которые он поставил на каминной полке, чтобы все могли разглядеть нужные им кисти и краски.

− Да, словно неделя никак не кончится, − заметил Харлоу, вешая на гвоздь пальто и надевая блузу и фартук. − У меня уже эта работа сидит в печенках.

− Господи, хоть бы поскорее перерыв, − проворчал более кроткий Истон.

Как ни странно, ни один из них не гордился своей работой: они не чувствовали к ней любви. И даже понятия не имели о том возвышенном идеале работы ради работы, о котором так любят говорить бездельники. Уже утром рабочим хотелось, чтобы поскорее наступил завтрак. Когда после перерыва они возобновляли работу, им хотелось, чтобы была суббота.

Так они и жили, день за днем, год за годом. Они хотели, чтобы время шло быстрее, − не отдавая себе в этом отчета, они хотели поскорее пройти свой жизненный путь и умереть.