Филантропы в рваных штанах

− Так было в прежние времена, а теперь они там все изменили. У них в преисподней была революция. Сатану свергли, в президенты выбрали попа и начали гасить огонь.

− Судя по слухам, − продолжал Харлоу, когда смех затих, − пекло теперь − чертовски приятное место для житья. Там есть подземка и трамвай, а на углу каждой улицы кабачок, где можно купить мороженое, лимонад, четырехпенсовый эль или американские прохладительные напитки. И за шесть пенсов тебе разрешат посидеть два часа в холодильнике.

Хотя они смеялись и шутили, говоря на эту тему, не следует думать, что они на самом деле сомневались в истинности христианской религии, − хоть они и были воспитаны родителями − христианами, и получили «образование» в христианских школах, никто из них не разбирался в христианской религии настолько хорошо, чтобы по-настоящему веровать или не веровать. Самозванцы, получившие жизненные удобства, прикинувшись учениками и последователями Сына плотника из Назарета, слишком хитры, чтобы поощрять у обывателей стремление хоть в какой-то мере понять этот сложный вопрос. Они не хотят, чтобы люди что-нибудь знали или понимали. Они хотят, чтобы у людей была вера, чтобы верили они бессознательно, без понимания, вопреки очевидности. Долгие годы Харлоу и его приятелей «обучали христианской религии» в начальной школе, в воскресной школе, потом в церкви, а теперь они практически ничего не знали о ней. Но все равно они считали себя христианами. Они верили, что Библия − это слово господне, хотя и не знали, откуда она появилась, как давно существует, кто ее написал, кто перевел и сколько есть различных версий этой книги. Большинство из них были совершенно незнакомы с содержанием Библии. Но все равно они верили в нее.

− Кроме шуток, − сказал Филпот, − я не могу поверить, что существует такое местечко, как ад. Может, и существуют какие-то наказания, но я не верю, чтобы там был настоящий огонь.

− Никто не верит, у кого есть хоть капля здравого смысла, − презрительно процедил Харлоу.

− Я думаю, что мир, в котором мы живем, это и есть ад, − сказал Красс, оглядываясь по сторонам. Это высказывание, как эхо, подхватили остальные, только Слайм молчал, а Оуэн смеялся.

− Над чем это ты смеешься, черт побери? − спросил Красс с возмущением.

− Я смеюсь, потому что ты сказал, что мир этот − ад.

− Ад он и есть, − заметил Истон. − Хуже, чем здесь, нигде не может быть.

− Верно, верно, − повторил человек, огражденный плевками.

− Мне вот что смешно, − сказал Оуэн. − Дела у нас так плохи, что вы считаете, будто земля − это и есть ад, и в то же время вы консерваторы! Вы желаете сохранить существующую систему, которая превратила нашу жизнь в ад!

− По-моему, когда здесь Оуэн, нам уж не пообедать без политики, − проворчал Банди. − Осточертело мне это все!

− Не придирайся, − сказал Филпот. − Он в последние дни такой тихий стал.

− Но сегодня нам без этих разговоров не обойтись, − обреченно сказал Харлоу. − Я сразу понял: к этому идет.

− Я в эти игры не играю, − возразил Банди. − Хватит с меня! − С этими словами он допил остатки чая, закрыл пустую обеденную корзинку и, поставив ее на каминную полку, направился к дверям.

− А вы продолжайте, − сказал он, выходя.

Все засмеялись.

Красс, помня о газетной вырезке из «Мракобеса», которая лежала у него в кармане, втайне радовался, что разговор принял такое направление. Он резко сказал Оуэну:

− На днях, когда мы рассуждали о причинах бедности, ты всем возражал. Все, мол, ошибаетесь! Но сам-то ты не можешь нам сказать, в чем причина бедности, верно?

− Думаю, что могу.

− Ты, конечно, уверен, − усмехнулся Красс, − что твое мнение самое правильное, а все остальные не правы.

− Да, − ответил Оуэн.

Послышался недовольный ропот; никому не понравилась такая категоричность, − но Оуэн тем не менее продолжал:

− Конечно, я считаю, что мое мнение верное, а все другие мнения, отличающиеся от моего, ошибочны. Если бы я не считал, что эти мнения ошибочны, я бы с ними соглашался. Если бы я считал ошибочным свое собственное мнение, я не отстаивал бы его.

− Но стоит ли об этом спорить каждый день? − сказал Красс. − У тебя свое мнение, у меня − свое, так пусть каждый и останется при своем собственном мнении.

Это высказывание было встречено одобрительным гулом, но Оуэн возразил:

− Мы не можем оба быть правы. Предположим, твое мнение верно, а мое нет, как же я узнаю правду, если мы никогда не будем высказываться?

− Ну, скажи, в чем же причина бедности? − спросил Истон.

− Существующая система, конкуренция, капитализм.

− Складно рассуждаешь, − гаркнул Красс, который не понимал значения этих слов, − а ты скажи все это на человеческом языке.

− Хорошо. Представим для краткости, − ответил Оуэн, − что какие-то люди живут в доме...

− Ну, ну, − посмеивался Красс.