Филантропы в рваных штанах

В этот момент, как бы прочитав его мысль, на пороге появился Нимрод и на заданный Раштоном вопрос ответил, что трехкратная побелка стен и потолка будет стоить около трех фунтов пяти шиллингов за работу и материалы. Они тут же высчитали вдвоем, что все расходы − на окраску и художественную отделку − покроет сумма в пятнадцать фунтов.

− Я считаю, мы за это можем запросить у Светера фунтов сорок-пятьдесят, − сказал Раштон. − Это ведь не обычная работа, понимаете? Если бы он ее поручил лондонской фирме, то заплатил бы вдвое дороже, если не больше.

Приняв это решение, Раштон позвонил в магазин Светера по телефону и, узнав, что мистер Светер на месте, скатал набросок в рулон и отправился в контору этого джентльмена.

Рабочие работают руками, а хозяева − головой. Какое страшное бедствие постигло бы человечество, если бы все работники умственного труда объявили забастовку.

Глава 15

ЛЮДИ ВТОРОГО СОРТА

5 то утро Хантер нанял еще трех новых рабочих. Банди и двух подсобных рабочих послали копать траншею под дренаж, плотников снова поставили на дополнительные работы, кроме того, в доме работал теперь водопроводчик. Так что в обеденное время на кухне была изрядная толчея. Красс ждал удобного случая, чтобы козырнуть газетной вырезкой, которую, как помнит читатель, он показывал Истону еще в понедельник утром. Но ожидания его оказались тщетны: неделя уже кончилась, был четверг, а «политических» разговоров никто не заводил. Что до Оуэна, голова его была настолько занята мавританскими орнаментами для гостиной, что он больше ни о чем не мог думать. Остальные же рабочие намеренно избегали темы, часто приводившей к столкновениям. Как правило, Красс и сам не любил подобных дискуссий, но ему очень уж хотелось «прихлопнуть» Оуэна вырезкой из «Мракобеса», и он несколько раз попытался направить разговор по желательному руслу. Пока это ему не удавалось.

Во время обеда − как они его называли − толковали о всякой всячине. Харлоу сообщил, что наверху в одной из спален он обнаружил следы клопов, и разговор пошел об этих паразитах и о домах, где они водятся.

Филпот вспомнил, как он работал в одном доме в Уиндли. Там жили какие-то несчастные в страшной бедности, в грязи. У них не было ни мебели, ни кроватей. Спали они на полу на рваных матрацах и всяком тряпье. Филпот утверждал, что эти матрацы сами собой передвигались по комнатам. В доме было столько блох, что, если положить на пол газетный лист, блохи тут же начинали скакать по бумаге. Как только кто-нибудь входил в этот дом, на него моментально набрасывались эти шустрые насекомые. За те несколько дней, пока там шли работы, Филпот похудел на несколько фунтов, а по вечерам, когда он возвращался домой, прохожие, глядя на его искусанное лицо, принимали его за больного и на всякий случай переходили на другую сторону улицы.

Было рассказано еще несколько подобных историй. Четверо или пятеро человек, надрывая горло, пытались перекричать друг друга. Вначале каждый из них обращался ко всей компании, но, обнаружив через некоторое время, что заглушить остальных невозможно, он выбирал для себя какого-нибудь слушателя и рассказывал свою историю ему. Порой случалось, что человек, которому что-то рассказывали, вспоминал похожий случай из своей жизни и начинал немедленно его излагать, не дожидаясь, пока кончит первый рассказчик, причем каждый так увлекался, что не замечал, что его слушатель в это время тоже что-то рассказывает. Верх всегда одерживал наиболее горластый. Но иногда выигрывал и тот, кто имел слабый голос. Он повторял одну и ту же историю несколько раз подряд, пока хоть кто-нибудь ее не расслышит.

Баррингтон, который мало говорил, и поэтому считался идеальным собеседником, пользовался наибольшей популярностью − ему по очереди рассказали случаи из своей жизни несколько человек. Один рабочий сидел на опрокинутом ведре в дальнем углу комнаты, и по движению его губ было видно, что он тоже что-то рассказывает, хотя не было слышно ни единого его слова.

Когда шум немного утих, Харлоу вспомнил происшествие в семье, так запустившей дом, что хозяин решил их выселить. Отец семейства покончил жизнь самоубийством. В этом доме жили муж, жена и дочь − девушка лет семнадцати, и все они были горькими пьяницами. Особенно мать семейства. Она по нескольку раз в день посылала дочь в пивную на углу. Когда старика не бывало дома, каждый прохожий мог получить либо у матери, либо у дочери то, что ему угодно, за полпинты пива. Но ему, Харлоу, это и в голову не приходило. Обе женщины были такие уродины.

Конец этой истории был встречен недоверчивыми смешками.

− Слышал ты, что Харлоу рассказывает, Боб? − крикнул Истон Крассу.

− Нет. А что?

− Он говорит, что был у него однажды случай кое-чем попользоваться, но он не стал, слишком уж она была уродливой.

− Я бы на его месте просто глаза закрыл, − выкрикнул Сокинз. − Не отказываться же из-за такой чепухи.

− Ну, конечно, − сказал Красс под хохот всех присутствующих, − и я уверен, что этот тоже не упустил свой случай, хотя и прикидывается здесь сейчас этаким невинным младенцем.