Филантропы в рваных штанах

− У нас еще много времени, а если ты испачкаешься, мне придется опять тебя переодевать. Поиграй немножко, я кончу стирать и тебя одену.

Фрэнки ушел в комнату, и Нора услыхала, как он роется в ящике со своими сокровищами. Однако минут через десять он снова вернулся на кухню.

− Мам, еще не пора?

− Нет, родной, еще рано. Не бойся, мы все успеем.

− А вдруг ты забудешь?

− Не забуду. У нас полно времени.

− Знаешь что, одень меня сейчас. А то вдруг у нас часы отстают, или на костюмчике пуговицы оторвались, ты их станешь пришивать, и столько времени уйдет, или чулочки потеряются, а пока ты их будешь искать, придет Чарли, увидит, что я не готов, и не станет ждать.

− Да-да, мой милый! − сказала Нора, делая вид, что испугана таким количеством неприятных возможностей. − Придется уж сразу тебя одевать. Ты, видно, не оставишь меня в покое. Но запомни: тебе придется смирно сидеть и ждать прихода Чарли, потому что я не собираюсь еще раз тебя переодевать.

− Я могу сидеть спокойно, − гордо заявил Фрэнки. − Это очень легко.

− Я не возражаю против костюмчика, − сказал Фрэнки, когда мама умыла его, переодела и начала причесывать. Она расчесала его волосы, пригладила их щеткой и завила длинными золотистыми локонами, намотав на пальцы. − Единственное, чего я не люблю, это причесываться. Знаешь, все эти локоны не очень-то и нужны. По-моему, у тебя будет гораздо меньше хлопот, если ты их просто обрежешь.

Нора не ответила: она не хотела уступать этой часто повторяющейся просьбе. Ей казалось, если она обрежет Фрэнки волосы, он станет другим − более независимым и взрослым.

− О себе не хочешь думать, так подумай обо мне. Из-за этих длинных волос большие мальчики не хотят со мной водиться и дразнят меня девчонкой. А иногда подкрадываются сзади и дергают меня за волосы. Только вчера мне пришлось подраться из-за этого с одним мальчишкой. Даже Чарли Линден смеется надо мной, а он мой лучший друг, конечно, после тебя и папы. Почему ты их не обрежешь, мам?

− Я их обрежу, как обещала, после твоего дня рождения.

− Скорей бы он пришел, этот день. Ой, мам, что такое? Почему ты плачешь? − спросил Фрэнки и тоже заплакал, испугавшись, что чем-нибудь обидел маму. Он стал ее целовать и гладить рукой по лицу. − Что с тобой, мама?

− Я подумала, что когда тебе пойдет восьмой год и ты станешь стриженый, без локонов, ты уже не будешь малышом.

− Но я и сейчас уже не малыш, ведь правда? Вот посмотри!

Он подошел к стене, отодвинул на середину комнаты два стула, поставил их один к другому спинками на расстоянии примерно дюймов в пятнадцать и, прежде чем Нора сообразила, что он делает, залез наверх и встал, поставив ноги на спинки стульев.

− Интересно, какой это малыш может так сделать! − крикнул он, по лицу его катились слезы. − Можешь меня не снимать. Я сам слезу. Разве малыш умеет делать такие штуки, разве ребенок умеет вытирать ложки и вилки и подметать коридор? Но если ты не хочешь, можешь их не отрезать. Я буду их носить, сколько ты скажешь. Только не плачь больше, а то мне кажется, будто я виноват. Если я плачу, когда упаду или когда ты дергаешь меня за волосы гребенкой, ты всегда говоришь, чтобы я переносил боль, как мужчина, что только дети плачут. Вот и радуйся, что я стал взрослым, ведь я обещал, когда вырасту, построить тебе дом на деньги, которые заработаю, и тебе ничего не надо будет делать. Мы возьмем прислугу, как те люди, что живут внизу, а папа будет сидеть дома у камина с газетой или играть со мной и Мод, а мы будем драться подушками и рассказывать разные истории и...

− Ладно, ладно, милый, − сказала Нора, целуя его. − Я уже не плачу, и ты тоже не плачь, а то глаза у тебя станут красными и ты не сможешь идти с Чарли.

Когда она его одела, Фрэнки некоторое время сидел молча, погруженный в какие-то мысли. Потом он сказал:

− Почему у тебя нет маленького ребеночка, мама? Ты бы его нянчила, а я бы с ним играл и не бегал бы на улицу.

− Мы не можем себе это позволить, милый мой. Ты же знаешь, даже сейчас нам иногда приходится туго, ведь у нас не хватает денег на самое необходимое. А маленьким нужно много вещей, которые очень дорого стоят.

− Когда я стану взрослым, я построю дом, в котором не будет газовой плиты. Вот на что деньги уходят: ведь мы всегда опускаем в счетчик монетки. Да, чуть не забыл: Чарли велел взять полпенса, чтобы бросить их в кружку для пожертвований в церкви. Ой, мамочка, я устал сидеть спокойно. Что ж он не идет? Который час, мам?

Не успела она ответить, как нетерпению Фрэнки и мучительному занятию − сидеть спокойно − пришел конец. Громкий звонок известил их о приходе Чарли, и Фрэнки, вопреки обыкновению даже не выглянув в окно, с грохотом понесся вниз по лестнице. На полпути он услышал, что мать зовет его обратно, − он забыл полпенса. С таким же шумом Фрэнки помчался наверх и снова вниз, вызвав негодование респектабельных обитателей дома.

Когда он был уже внизу, до него дошло, что он забыл попрощаться, и, так как бежать назад было поздно, он позвонил, отошел на середину улицы и стал смотреть на окно.