Филантропы в рваных штанах

На темной и пустынной дороге, которая через холм вела в Уиндли, время от времени слышался страшный вой диких зверей в зверинце, расположенном на пустыре. Добравшись чуть ли не до самого пустынного места на всей дороге, они внезапно обнаружили на некотором расстоянии от себя некий темный предмет, вероятно, какое-то большое животное, медленно и бесшумно двигавшееся им навстречу.

Они остановились, испуганно вглядываясь в темноту. Животное приближалось. Банди наклонился и стал шарить по земле − он хотел найти камень. Все остальные последовали его примеру, все, кроме Красса, который так перепугался, что не мог двинуться с места. Они разыскали несколько больших камней и стояли, поджидая, чтобы зверь подполз поближе и тогда уж бить наверняка. Они уже готовы были забросать его камнями, как вдруг животное повалилось на бок и застонало, будто от боли. Тогда все четверо мужчин осторожно направились к нему. Банди зажег спичку и поднял ее над распростертой на земле фигурой. Это был Маляр.

Расставшись с Филпотом, бедняга некоторое время шел на своих двоих. Как заметил Филпот, падение немного прочистило ему мозги, но ушел он недалеко. Снова начал действовать выпитый алкоголь, и Маляр упал. Встать он уже не мог и стал ползти, отталкиваясь от земли руками и коленями, а главное, не зная, что он двигается не в ту сторону. В конце концов он потерял способность передвигаться даже таким способом и, наверно, угодил бы под колеса, если бы они его не нашли. Его подняли, Филпот принялся уговаривать несчастного «взять себя в руки и не дурить», а потом спросил, где он живет. У бедолаги хоть и плоховато, но мозги работали, и он смог назвать свой адрес. К счастью, он обитал в Уиндли, где жили они все.

Банди и Филпот повели его домой, расставшись с Крассом и Истоном на перекрестке.

Красс чувствовал себя героем, он был доволен собой. Он выпил восемь с половиной кружек пива, послушал две граммофонные записи, а заплатил всего один пенс.

От дома Красса Истону оставалось пройти до своих собственных дверей всего несколько шагов, но он дождался, пока Красс хлопнул дверью. Его тошнило, он прислонился к уличному фонарю. Потом сильно закружилась голова. Он с трудом прошел остаток пути до своего дома. Казалось, все неодушевленные предметы внезапно пришли в движение. Свет отдаленных фонарей поплыл в воздухе, мостовая и тротуар поднимались и опускались, как поверхность штормового моря. Истон обшарил свои карманы, нашел носовой платок и вытер рот, в душе радуясь, что Красс ушел и его не видит. Потом он снова двинулся вперед и через несколько минут добрался до дома. Он вошел в калитку, которая громко захлопнулась за ним, неуверенными шагами преодолел узкий проход к двери и оказался дома.

Ребенок спал в колыбели. Слайм уже поднялся в свою комнату, а Рут шила возле камина. Стол был накрыт на двоих − она еще не пила чай.

− Привет, старушка! − закричал он с притворной веселостью, бесшабашно швырнув на пол свою корзинку для обеда, и схватился за стол, чтобы удержаться на ногах − Видишь, вот я и прибыл.

Рут перестала шить и, уронив руки на колени, смотрела на мужа. Таким она никогда еще не видела его. Лицо его мертвенно-бледно, глаза налиты кровью, веки воспаленные, губы мокрые и дрожат, а светлые, слипшиеся от слюны и пива усы свисают надо ртом мокрыми клочьями.

Увидев, что жена молчит и не улыбается ему, Истон понял, что она сердится, и стал серьезен.

− Видишь, дорогая, я пришел наконец. Лучше поздно, чем никогда.

Ему было очень трудно говорить разборчиво, потому что губы его дрожали и отказывались повиноваться.

− Не знаю, − сказала Рут, вот-вот готовая расплакаться от жалости, она старалась не показать ему, как ей его жаль. − Ну и хорош же ты! Как только не стыдно!

Истон замотал головой и глупо рассмеялся.

− Не надо, Рут. Сердиться − это нехорошо, ты же знаешь.

Он неуклюже направился к ней, держась за стол, чтобы не упасть.

− Не сердись, − пробормотал он, остановившись возле нее, обнял ее за шею и приблизил лицо к ее лицу. − Сердиться плохо, нельзя сердиться, милая.

Она невольно отшатнулась, вздрогнув от отвращения, когда к ее губам прикоснулся мокрый рот и грязные усы. От него разило табаком и перегаром, а тяжелый запах табачного дыма, исходивший от его одежды, вызывал у нее тошноту. Он снова ее поцеловал, и, когда наконец отпустил, Рут быстро вытерла лицо платком. Она вся дрожала.

Истон сказал, что не желает никакого чаю, и почти сразу пошел наверх спать. Теперь Рут не хотелось есть, хотя до его прихода она сильно проголодалась. Она долго сидела за шитьем и, когда наконец поднялась наверх, увидела, что он лежит поверх одеяла на спине полураздетый и храпит, широко раскрыв рот.

Глава 20

СОРОК РАЗБОЙНИКОВ, СРАЖЕНИЕ: ГРАБИТЕЛИ ПРОТИВ БАНДИТОВ

Эта глава еще более скучная и неинтересная, чем все остальные. Она повествует о некоторых событиях, которые, может быть, не имеют никакого отношения к делу. Тем не менее автор просит читателя подробно ознакомиться с этой главой, поскольку в ней содержатся сведения, необходимые для понимания этой повести.