Филарет Московский

3. Что нужно для благоугождения Богу и спасения души?

Для благоугождения Богу и для спасения души нужно: познание истинного Бога и правильная вера в Него; жизнь по вере и соответствующие ей добрые дела.

4. Почему вначале нужна вера?

Вера нужна потому, что, как свидетельствует слово Божие, без веры угодить Богу невозможно (Евр. 11:6).

5. Почему кроме веры нужны жизнь по вере и добрые дела?

С верой должны быть нераздельны жизнь по вере и добрые дела потому, что, как свидетельствует слово Божие, вера без дел мертва (Иак. 2:20).

6. Что мы называем верой?

По объяснению апостола Павла: вера есть… осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом (Евр. 11:1). То есть: уверенность в невидимом, как бы в видимом, и уверенность в желаемом и ожидаемом, как в настоящем.

7. В чем различие между верой и знанием?

Различие между знанием и верой заключается в том, что знание имеет предметом ощутимое и познаваемое, а вера — невидимое и даже непостижимое. Знание основывается на опыте и исследовании предмета, а вера — на доверии к свидетельству истины. Знание принадлежит уму, хотя может действовать и на сердце; вера принадлежит преимущественно сердцу, хотя начинается в мыслях.

8. Почему в учении благочестия нужны не только знания, но и вера?

В учении благочестия требуется не только знание, но и вера потому, что главным объектом изучения является Бог, невидимый и непостижимый, и премудрость Божия, окруженная тайной. Поэтому многое в этом учении не может быть охвачено знанием, а может быть воспринято только верой. «Вера, — говорит святой Кирилл Иерусалимский, — есть зрение, освящающее совесть; она дает человеку ведение. Если вы не верите, то потому, что вы не удостоверены» (Ис.7:9; Огласительное поучение, 5).

Святой Кирилл объясняет необходимость веры таким образом: «Не только у нас, носящих имя Христово, за великое почитается вера, но и все совершаемое в мире даже людьми, чуждыми Церкви, совершается верой. На вере утверждено земледелие: не верящий в то, что соберет урожай, не станет трудиться в поле. Верой руководствуются мореплаватели, вверяя свою судьбу малому судну и волнующееся море предпочитая твердой земле, предаваясь неизвестным надеждам и имея при себе только веру, которая для них надежнее всякого якоря» (Огласительное поучение, 5:3)».

Выход катехизиса не остался незамеченным. 2 июня 1823 года архиепископ Филарет в награду за него получил орден Святого благоверного князя Александра Невского.

Глава одиннадцатая ФИЛАРЕТ И АЛЕКСАНДР 1823–1825

Начинался закат эпохи Александра I.

Вместо Союза благоденствия возникли Северное и Южное тайные общества, которые приведут декабристов на Сенатскую площадь отметить окончание дней Александровых.

Сам государь становился все более религиозным, погружался в мистику, думал о своем уходе. Думал и о том, кому передать престол. У самого государя — ни детей, ни внуков. Следующий за ним по старшинству брат Константин женился на особе не царской крови, польской графине Грудзинской, и лишился прав на престолонаследие. Стало быть, надо было писать завещание в пользу Николая.

Летом 1823 года Филарета вызвали в Петербург. Ехать и хотелось и не хотелось — конечно, лестно получить из рук самого государя орден Святого Александра Невского, но снова видеть тамошний так называемый высший свет, общаться с вертлявым Голицыным… По приезде московский архиепископ встретился с министром духовных дел и народного просвещения, и Александр Николаевич сообщил ему о воле государя императора:

— Необходимо срочно написать манифест о переходе прав наследования российского престола от Константина к Николаю.

Филарет выполнил поручение, вскоре первый вариант манифеста вернулся к нему от Александра с поправками. Филарет переписал заново и вновь отправил государю. Александр поставил подпись под документом, составленным Филаретом. Можно было вернуться в Москву, поспешить к празднику Успения Богородицы, и 15 августа в Успенском соборе Кремля Филарет уже произносил «Слово по возвращении к своей пастве из Санкт-Петербурга». В нем выразилась вся радость возвращения из суетной Северной столицы в более спокойную Москву.

— Обращаюсь к вам, Боголюбезные братья и чада Церкви сия, не умолчу ныне о том, о чем умолчал здесь за год пред сим, — о скорби разлучения с вами…

И лишь после этого он перешел к разговору об Успении Богородицы и заговорил о страхе смерти, коего не должно быть у истинно верующего христианина: