Филарет Московский

В это время в Москву каждый день приходили все новые и новые сведения о подробностях мятежа на Сенатской площади и о начале следствия по делу декабристов. Филарет писал архимандриту Афанасию в Троицу: «Более и более открывается, от каких ужасов и мерзостей избавил нас Бог, укрепив государя в 14 день декабря. Молитесь, чтобы зло сие правдою и мудростью совсем уничтожено было. Но есть люди, которые после бывшего посещения Божия, о котором предварительно говорили, теперь еще говорят о таящемся на нас гневе Божием».

Новый, 1826 год начался с известий о новом восстании, на сей раз — на юге России, где взбунтовался Черниговский полк, поднятый на мятеж членами Южного общества декабристов.

— Теперь так и жди подобных вестей отовсюду! — говорили люди, со страхом всматриваясь в будущее. Но на том волнения и иссякли. Больше подобных вестей ниоткуда не поступало.

Конечно, московского владыку очень беспокоило, как обойдется новый царь с мятежниками. Найдет ли Николай в себе те душевные христианские силы не мстить, подобно тому как Александр не мстил Парижу? Но Николай Павлович был истинным христианином и не жаждал мщения. Лично следя за ходом следствия, он старался искать оправданий для бунтовщиков. Он бы и не повесил пятерых, если бы не убийство Милорадовича, совершенное Каховским, если бы не чудовищные планы Пестеля, изложенные в его «Русской правде», если бы не зверства Черниговского полка, организованные Муравьевым-Апостолом и Бестужевым-Рюминым, если бы не само восстание в Петербурге, коим руководил Рылеев, и если бы не его же сатанинская ненависть к христианству. К этим пятерым, безусловно, был бы причислен и полковник князь Трубецкой, которого избрали диктатором восстания. Но Сергей Петрович благоразумно не явился на Сенатскую площадь и тем самым спас себе жизнь. Смертную казнь ему царь заменил на пожизненную каторгу.

…Смутное время восшествия на престол императора Николая I уходило в прошлое.

Глава тринадцатая АРХИЕПИСКОП СТАНОВИТСЯ МИТРОПОЛИТОМ 1826

На редкость красиво имя Филарет! В святцах оно переведено как «любящий добродетель», но у греческого слова «арете», составляющего вторую часть имени, простор прекрасных значений. В греческом словаре читаем: «άρετή　 — доблесть, добродетель; вообще совершенство, превосходство, достоинство (как физическое, так и нравственное); мужество, храбрость (в этом значении часто у Гомера и прочих писателей); доблестный поступок, заслуга, услуга; все благое, всякое благополучие».

Наступил 1826-й — год, в который носителю столь прекрасного имени архиепископу Филарету суждено было стать митрополитом Московским и Коломенским. И в этом сане потом провести вторую, большую, часть своей жизни — сорок один год! Дольше него никто не возглавлял московскую паству, ни до, ни после.

Этому важному событию предшествовали проводы двух таинственных гробов. Они проплыли мимо него, словно посылая приветствие от двух августейших особ, с коими связана была пора его юности, молодости, ранней зрелости. Кто был в тех гробах, сами ли те августейшие особы или не они, так до сих пор и покрыто завесой великой тайны. История, говорящая с нами языком фактов, свидетельствует, что 4 февраля 1826 года владыка Филарет встречал и провожал гроб с телом императора Александра Павловича, а 26 мая того же года — гроб с телом его супруги императрицы Елизаветы Алексеевны, так же безвременно и внезапно оставившей сей бренный мир.

В четверг 4 февраля архиепископ Филарет стоял у Серпуховской заставы и здесь встретил печальную процессию. По прибытии в Кремль гроб перенесли в Успенский собор, где московский архиерей отслужил литургию. Затем он произнес речь. Красивую, сильную. Предварил ее цитатой из библейской Книги Царств, где сказано о царе Иосии: «Подобен ему не бысть пред ним царь, иже обратися ко Господеви всем сердцем своим и всею душею своею, и всею силою своею. — Обаче не от-вратися Господь от ярости гнева своего великого» (4 Цар. XXIII. 25–26). Говорил о том, что не способен в слове передать значение правления Александра:

— Дайте мне слово или научите меня молчанию. Не умею говорить и безмолвствовать не умею. Отрекаюсь от необъятного подвига хвалить Александра, уже Благословенного; но нельзя удержаться от печального пред Церковью размышления и слова о царе, который, подобно как Иосия, достоин, чтобы по нем рыдали пророки… Бог, который воздвиг Александра на время необычайных браней и подвигов, научил его противопоставлять оружиям воинства плотским не одни плотские, но наипаче духовные… адским оружиям — небесные, хитрости — правду, дерзости — твердость и терпение, надменности — кротость и смирение, надежде на искусство и силы человеческие — упование на помощь и провидение Божье. И что же последовало? Идол Франции сокрушился о грудь России!

Филарет в своей речи говорил о том, как после победы над Наполеоном русский царь привел Европу к миру: