Филарет – Патриарх Московский 2 (СИ)

— Титул? Баронский? Заслужить? Ты смеёшься, Ричард Карлович? Зачем мне твоя Англия и английский титул? Ты мне тут плати хорошо, и мне больше ничего не надо. Не нужен мне ни титул, ни земли, к нему прилагаемые, в вашей Англии. Вот если бы здесь земли, но это у вас вряд ли получится. Государь категорически запретил продавать земли иностранцам. Только по его особому благоволению. Да и здесь земли я сам себе возьму. А вот злато-серебро… Без него никак не обойтись.

Ченслер понял, что сыграть на лжепатриотизме «дикаря» к Англии у него не получится и улыбнулся шире.

— Сколько ты хочешь? — спросил он снисходительно.

— Десять тысяч золотых фунтов в год, — сказал Фёдор. — И вся ваша торговля с Россией и Персией через меня.

Со стороны топчана, где лежал Дженкинсон, что-то хрюкнуло, закашлялось и зашлось в громком смехе. Ченслер, удивлённый вдвойне, оглянулся и увидел трясущегося в конвульсивных спазмах бывшего посла, продолжавшего лежать на спине. Лицо посла наливалось лиловым и Ченслер, подойдя к нему, резким движением перевернул того на бок.

Дженкинсон продолжал рыдать от смеха, а Ченслер, едва сдерживая себя от таких же спазм, переспросил:

— Сколько-сколько?

— Десять тысяч фунтов стерлингов золотом, мистер Ченслер.

— И что же вы готовы предоставить нам за эти баснословные деньги, молодой человек?

— Всю дипломатическую переписку, плюс то, что думает царь о внутренних делах, в том числе планах военных.

Бульканье и всхлипы в углу резко прекратились. Ченслер вскинул левую бровь и задумался, оглядывая дерзкого парня. Он подумал, что десять тысяч золотых фунтов — сумма совершенно немыслимая и даже говорить о ней не серьёзно. Его агент Головин получал тысячу, но трясся со страха над каждым передаваемым резиденту списком с дипломатического письма, или внутреннего указа-распоряжения какому-либо воеводе «встать супротив городка Ругодив и кидать в него ядрами».

Особенно Ченслера интересовала переписка с крымчаками, османским султаном и персидским шахом. Ченслер знал, что когда-нибудь английские торговые и военные корабли прорвут французскую и испанскую блокаду и захватят Индию и Аравию. И тогда его работа ляжет в основу могущества английской короны. И вполне вероятно, что это произойдёт не при его, Ченслера, жизни, а после смерти. Однако для Ричарда важнее всего было то, что это когда-то случиться и в том, что это будет и его вклад в общее дело по продвижению и расширению интересов торгового ордена на весь мир.

Взаимоотношения России с её северными соседями Ченслера тоже интересовали, и в той же, собственно, мере, но его личные интересы влекли его на юго-восток. Он, как путешественник, мечтал добраться до «Островов пряностей». Но его личные интересы не волновали ни сэра Фрэнсиса Уолсингема — его «куратора» по агентурной работе в России, ни самого Уильяма Сессила, лорда Берли — первого секретаря королевы Елизаветы, выполнявшего не только её личные распоряжения, но и возглавлявшего в Англии тайный орден иезуитов, и, соответственно, английскую разведку и контрразведку.

Однако север и запад были переполнены агентами-иезуитами, а вот юг, восток и сама Россия, проникновению католицизма сопротивлялись и на этих территориях информацию приходилось собирать под дипломатическим и торговым прикрытием. Работа Ченслера в Московии осложнялась ещё и тем, что даже оппозиционно настроенные местные «аристократы» не желали работать на английскую разведку. А тут — нате вам пожалуйста — весь перечень интересующих Ченслера вопросов.

Дженкинсон думал также, как и Ченслер. Он тоже был одержим Индией и пряностями, и ещё совсем недавно был рядом с осуществлением своей мечты, ибо в это своё путешествие собирался добраться аж до Индокитая и узнать путь к заветным островам. Услышав требование молодого боярина, Дженкинсон отметил для себя его фразу о торговле с Персией и пока Ченслер молчал, спросил:

— Э-э-э… Фёдор Никитич, позвольте узнать, как вы намереваетесь организовать торговлю с Персией, ведь моя экспедиция по известным вам причинам не состоится? Английская торговая компания не имеет права транзитной торговли с Персией. Сии привилегии имеются только у меня.

— Сии привилегии теперь есть только у меня, сэр Энтони Дженкинсон.

— Да кто вы такой, дьявол вас забери!

— Я бы попросил вас, сэр, попридержать свой язык на счет дьявола. Видит Бог, я его вам отрежу.

— Прошу меня простить, — потупил взгляд Дженкинсон уже сидящий на топчане. — Дурная привычка.

— Хорошо. Отвечаю на ваш вопрос, сэр. Я — доверенное лицо российского государя, которому он поручил взять в свои руки торговлю с Англией и Персией. Товары из Персии, проходящие мимо государевой казны, без пошлины пропускать запрещено. Но и торговать с Персией пока не кому. Просят проход Нидерланды, но царь пока не готов пропускать вообще кого бы то ни было.

— Нидерланды?! О, дьявол! — снова выругался Дженкинсон.

Фёдор вздохнул и привстал. Посол останавливающим жестом поднял перед ним ладони.

— Всё-всё-всё, Фёдор Никитич. Прошу прощения.

— Я вас предупредил, — спокойно сказал Фёдор. — Ещё одного прощения не будет.

— И всё-таки, как?