Филарет – Патриарх Московский 2 (СИ)

— В какой? — удивился Фёдор.

Царь тоже удивился.

— Ты же сам мне говорил, Федюня, что разобраться надо с крымским ханом! Что пойдёт он с нас Крым брать будем! Вишневецкого на реку Воронеж отправил крепость ставить, корабли строить, руду железную искать и казаков на Дону собирать, да городки ставить. Всё, как ты говорил, Федюня!

Царь снова весело рассмеялся.

— Главное, что я этих… Мстиславских, Шуйских… Поломал я их, Федюня. Как ты говорил. Смотрю сквозь них и вещаю, аки оракул… Правда Петра Шуйского всё же пришлось по плечу посохом огреть, чтобы спесь сбить. Да дёрнулся он и шапку свою горлатную уронил. Взъярился на меня, что де это я ему сбил. Пришлось посох то развернуть жалом вперёд. Едва не насадил его как каплуна на вертел.

Царь машинально потрогал себя в районе желудка и внимательно посмотрел на Фёдора, ожидая его реакции на напоминание о его уколе. Но Фёдор лишь покрутил озадачено головой. У царя уже давно всё благополучно зажило и кому, как не Фёдору было об этом знать, поэтому он лишь посетовал.

— Ничего себе у вас страсти кипят! — сказал он.

Царь, отобедав и немного отдохнув в гостевой опочивальне, решил ехать во дворец, там его ждали бояре с которыми он пойдёт на вечернюю службу. Круг царёвых ближних постепенно «прорисовывался». В этот круг, помимо прочих, царь включил Никиту и Данилу Романовичей Захарьиных, их двоюродного брата Василия Михайловича и Александра Борисовича Горбатого Шуйского, которого простил по просьбе Фёдора.

Проводив царя, Фёдор, так и не прикорнувший после обеда по причине вдруг окутавшей его тревоги, снова прилёг на диван, стоявший в его кабинете, но пролежав минут пять, поднялся и, сев за стол, стал листать сшитый шёлковой нитью журнал. В журнал Попаданец записывал свои мысли, воспоминания будущего и планируя настоящее.

Это была толстая книга, формата «А-3», на обложке которой ещё год назад он написал: «Юг и Восток».

Пролистнув несколько страниц, Фёдор упёрся взглядом в строки, которые он искал.

«…в донесениях французского посла в Стамбуле в начале 1561 г. сообщалось, что 'капитан Дмитрашку» стал предводителем черкесов. Кроме того, бей Кафы сообщал султану, что «Дмитрашка» в третий раз подступал к Азову вместе с черкесским князем Кансуком, но был отбит, причем Кансук и один из его братьев вместе с несколькими начальными людьми Вишневецкого были убиты, а их головы комендант Азова отослал в Стамбул как подтверждение своей победы. Русские источники ничего не говорят об этом, но само их молчание о том, как же действовал в этом году Вишневецкий и посланные в низовья Днепра русские начальные люди, красноречивее всего свидетельствует о том, что ничего существенного им добиться не удалось. Во всяком случае, ничего такого, что заставило бы Девлет-Гирея снова сесть в осаду за Перекопом, ни в низовьях Днепра и Дона, ни на Кубани летом и осенью 1560 г. не происходило'2.

* * *

1 — «Святых выноси» — первыми во время пожара выносили иконы и образа святых старцев.

2 — В. В. Пенской. «Иван Грозный и Девлет-Гирей».

Глава 23

«Финт» Ивана Васильевича с отменой активных боевых действий на «западном фронте» немного покоробил самолюбие «советника», но сильно Фёдор не расстроился. Да и с чего ему было расстраиваться, если царь-государь пошёл-таки тем путём, к которому он, Попаданец, его склонял. Фёдора даже обрадовало услышанное. Конечно, вряд ли отказ от взятия московитами Полоцка повлияет на уже принятое поляками и Литовской Русью слияние. В Кракове, наверняка, уже и листовки с «алармическими» текстами отпечатали. Дескать: «Всё пропало! Русский медведь вылез из берлоги и сейчас всех порвёт. Давайте объединять силы против русского царя». Поляки их точно используют и с Литвой, скорее всего, объединятся.

Однако до объединения Польши и Литвы в Речь Посполитую путём Люблинской Унии оставалось ещё восемь лет, и, судя по настроению Ивана Васильевича, захватывать и разорять Ливонские города он тоже не будет, а значит — пугать европейцев не станет, а поэтому есть надежда, что Уния не состоится. Если, конечно, приложить некоторые политические усилия. И тут надо было срочно отпускать за «кордон» «первопечатника» Фёдорова и ещё некоторых проверенных товарищей.

В конце концов даже если Польша объединится с Литвой в Речь Посполитую, напасть на Ливонию никогда не поздно, тем более что не все в Литве согласны идти под руку Польского короля. Вот на внутренних противоречиях в Литве и надо было сыграть. К чему Фёдор готовился, но не ожидал, что забрасывать в тыл врага резидентуру влияния нужно уже «вчера». Подкузмил, конечно, царь своим волюнтаризмом, но на то он и царь. Русский, мать его, царь!

Однако Фёдора тревожило то, что сторонники войны с Великим Княжеством Литовским не успокоятся и продолжат попытки раскачать конфликт. Через войну с Ливонией и орденом, Бельские, Пронские, Шуйские, Мстиславские и Хованские намеревались не только вернуть свои и прихватить чужие земли в Литве, но и замахивались на Польшу. Причём оставаться, после этого, в составе России они не собирались.