Филе из Золотого Петушка

– Нет.

– И любовника-банкира?

– Нет!!!

– Здорово врешь, – покачала головой баба и ушла.

Я не решила, считать ли последнее заявление комплиментом, и хотела взять очередную книгу, но тут Федор заорал:

– А вот и Милада Сергеевна! Вот как она вас любит: больная, еле живая, но приехала!!!

Толпа заухала, завизжала и навалилась на мой стул. Я попыталась встать, но не смогла. Большая желтая доска съехала, пнула меня в живот, я пошатнулась, табуреточка покосилась, публика в бешеном восторге поднажала, и в ту же секунду я очутилась на полу, под столом, в окружении ног, сверху полилась вода, очевидно, опрокинулась бутылка с минералкой.

– Смолякова! Смолякова! Смолякова! – скандировал хор голосов.

Я лежала тихо, не понимая, что теперь делать.

Вдруг прямо по курсу возникли две стройные ножки в элегантных лодочках.

– Эй, Арина! – послышался шепот рядом.

Я обернулась, ко мне подползал Федор.

– Давай сюда!

– Куда?

– Ползи следом.

Через секунду он вытащил меня на свет божий и отряхнул.

– Молодец! Отлично держалась!

Я кивнула. Федор поволок меня в глубь стенда, путь лежал мимо того места, где Смолякова подписывала книги. Я невольно притормозила возле самой продаваемой писательницы последних лет.

Милада Сергеевна, маленькая, худенькая, с радостной физиономией, раздавала направо и налево автографы, без устали улыбаясь и повторяя:

«Спасибо, спасибо, спасибо, что пришли. Люблю вас всех, мои дорогие! Удачи вам, радости!»

Ее личико излучало такое счастье, такой восторг, что я невольно залюбовалась Миладой Сергеевной. Не похоже, что у нее высокая температура, она свежа, как розовый бутон. Хотя если приглядеться повнимательней, то видно, что у Смоляковой лихорадочно блестят глаза и не румянец это у нее на щеках, а красные пятна! Вот актриса! Просто Сара Бернар! Изображает восторг при виде ужасной толпы, задающей кретинские вопросы!

– Спасибо, спасибо, спасибо, – твердила Смолякова, чуть ли не кланяясь визгливым бабам, – вы мои родные девочки! Нас так просто не убить!

Все будет хорошо!

На какую-то долю секунды она повернулась, схватила дрожащей рукой бутылку с водой, я увидела близко ее абсолютно счастливое лицо и внезапно поняла: Милада Сергеевна ничего не изображает! Она на самом деле любит этих потных баб и мужиков, этих стариков, старух и детей – всю толпу. Она и впрямь считает их своими родственниками, вот поэтому, наевшись таблеток, прилетела сюда с температурой. Она просто ненормальная, обожающая своих читателей писательница. А люди понимают это и платят Смоляковой взаимностью. Человеку так надо, чтобы его кто-нибудь любил, искренне, восторженно, просто так, ни за что!

Глава 12

Федор втолкнул меня в крохотную комнатенку и, отдуваясь, сказал:

– «Марко» тебе этого не забудет.

– Ладно, – кивнула я и пошла к двери.

– Эй, Арина, погоди! – крикнул Федор.

Я притормозила.

– Ну что еще? Надеюсь, все остальные авторы придут, и ты больше не станешь отдавать меня на растерзание толпы.

– Не сердись, котик, – пропел Федор, – не дуйся! Надо было выручать издательство, и ты это с блеском сделала, мы тебя отблагодарим.

– Хорошо. Впрочем, спасибо, мне ничего не надо!

– Не выламывайся, рыбонька, – вздохнул Федор, – лучше посмотри, какой букет!

И он крикнул:

– Катя!

Мигом появилась кареглазая девочка, держащая в руках охапку лилий. Одуряюще пахнущих цветов было штук тридцать, не меньше. Я постаралась не дышать, сейчас у меня начнется отек Квинке.

Федор начал совать мне в руки веник из лилий.

– Это тебе, дорогая Арина, – торжественно провозгласил он.

Задерживать дыхание стало просто невозможно, я судорожно вздохнула, из глаз полились слезы. Федор осекся.

– Ты чего? Плачешь?

Понимая, что сейчас просто упаду в обморок, я пулей кинулась вон из павильона.

На улице отвратительный запах лилий слегка ослаб. Я стала искать, куда бы деть букет. Ага, вон там урна!

– Эй, Арина, солнце мое, погоди! – заорал Федор, вылетая из павильона.

Я моментально дала стрекача, прихватив с собой букет. Сами понимаете, выбросить его на глазах у Федора просто невозможно!

Я выбежала на небольшую площадь, тут было не так много народу и стояла всего одна скамеечка. Я оглянулась по сторонам, ни одной урны!

Может, просто оставить цветы на лавке?

Я села на скамейку и попыталась прийти в чувство. Хорошо, сейчас посижу пару минут, успокоюсь, а потом двину в салон к Веронике. Мне просто необходимо побеседовать с Анджелой!

Внезапно до меня донеслось тихое всхлипыванье. Я обернулась. На противоположном конце лавки рыдала худенькая, плохо одетая девочка.

– Что случилось? – спросила я.

– Не ваше дело, – грубо ответила она, но на веснушчатом личике застыло выражение такого горя, что я не утерпела и подвинулась к ней.

– Может, я могу помочь?

Девочка покачала головой:

– Нет.

– А все же?

Что могло случиться у ребенка? С виду она не старше Кристины!

Внезапно девочка громко сказала:

– Я Ленке с Машкой наврала, что с парнем познакомилась и сегодня на свидание иду. А они мне не поверили и теперь меня у входа караулят.

Хороша же я буду там одна! Засмеют меня совсем.

Они и так надо мной издеваются: у всех есть мальчики, а на меня никто не смотрит!