Филипп Август

Алисе не требовалось повторять. Добрый конь быстро умчал ее, а Куси, испустив вторично свой боевой клич, чтобы подбодрить своих воинов, и черпая сверхъестественную силу в грозной опасности, снова ударил на неприятеля, стремясь во что бы то ни стало задержать его.

В бешенстве от побега Алисы, с жаждой мщения, неприятель отразил удары и с новыми силами напал на обидчиков. Еще раз Куси должен был отступить. Его доспехи были изрублены мечами, его щит разбит; забрало на шлеме проломлено, оставив без защиты лицо. Три рыцаря, командовавшие эскортом, с яростью напали на него и, не давая ему отдыха, старались выбить из седла.

Продолжать битву было бы безумием. Куси это понял и в уверенности, что теперь уже достиг своей цели, доставив Алисе возможность бежать, решился сам искать спасения в бегстве. Но трудное и опасное было это дело.

Враги давили его отряд числом; каждую минуту им грозила опасность быть окруженными. Сам рыцарь, теснимый со всех сторон, делал тщетные усилия, чтобы удерживать неприятелей в некотором расстоянии; он видел уже близость минуты, когда его сшибут наземь, обезоружат и возьмут в плен. Вдруг из леса выбежали два рыцаря и, бросившись в самую свалку, дружно ударили на нормандцев, теснивших Куси.

Это были Филипп Август и граф д’Овернь. Воинственный клич Куси, услышанный ими, заставил их мгновенно прекратить свой поединок; звон оружия, топот лошадей указывал на место битвы. Они бросились по кратчайшей тропинке через лес, которая вывела их прямо на поле боя.

Тибо с обнаженной головой бросился в самую средину свалки, а Филипп Август вскочил на лошадь рыцаря, только что выбитого из седла сиром Ги, бросился к нему на помощь и освободил от остальных врагов.

В двух пунктах установилось равновесие, и битва продолжалась с меньшим неравенством сил и с большею яростью. Вероятно, она длилась бы еще долго, если бы не появление многочисленного отряда всадников на дороге, ведущей к замку, в котором нашла убежище Алиса.

Нормандцы не почли за благоразумное дело дожидаться приближения этого отряда, зная, что дерутся на неприятельской земле. Предчувствуя, что эти всадники, вероятно, увеличат число их врагов, они ударили сбор и в добром порядке отступили.

Несмотря на потери, понесенные ими, на кровавые проломы, произведенные рыцарем Куси в их рядах, они все еще превосходили их численностью. Только один раз они остановились, чтобы снова сразиться с врагами и отбросить их. Это было в том месте, где началась битва.

Тут оправлялся под тенью высокого дерева рыцарь, которого сразил Куси первым ударом своей секиры. С трудом дотащившись до дерева и уже обезоруженный, там лежал Гийом де-Ла Рош-Эймон.

Его оруженосцы поспешили поднять его, посадить на лошадь и, поддерживая с обеих сторон, постарались увезти в более безопасное место.

– Ха-ха-ха! Какого урода из себя корчит красавец Гийом! – закричал Галлон с вершины дерева, насмехаясь над бесполезными усилиями несчастного рыцаря.

Вместе с этим шут швырнул ему в голову одну из его же железных перчаток. Перчатка попала в лоб и ранила Эймона. Галлон, увидев текущую кровь, опять зашелся громким смехом.

Возмущенные такой жестокостью, нормандцы хотели отомстить. Но не успели, потому что Куси, подкрепленный всадниками, выехавшими из замка, опять устремился на них.

Отступление обратилось в бегство. Нормандцы бросились врассыпную, и Куси, подстрекаемый желанием отбить у них Гийома де Ла Рош-Эймона, увлекся преследованием до такой степени, что далеко переступил за французские границы.

Однако настигнуть врага он не смог и вынужден был вернуться. Тут только, присоединившись к отряду, он узнал графа д’Оверня, с раной на голове, из которой струилась кровь.

– Ах, Тибо, наконец я опять с тобой! – воскликнул Куси, сжимая графа в объятиях.

– Ты ли это, Куси? Как ты сюда попал? – спросил Тибо с удивлением.

Он долго вглядывался в лицо друга сквозь его пробитое забрало.

– Ах, Куси, с тех пор как мы с тобой расстались, я жестоко страдал, – продолжал граф д’Овернь, печально покачав головой. – И какое странное это было страдание: жгучий жар пустынного солнца, мертвящая холодность Агнессы, когда я передавал ей поручение от отца…

– Э! – воскликнул Филипп, – так вот оно что!.. Но не лучше ли поискать убежища, где можно отдохнуть, – продолжал он, вспомнив, что переодет. – А вам, сир рыцарь, мы обязаны искренней благодарностью, – сказал он, обратившись к начальнику дворцового отряда. – Ваше подкрепление подоспело как нельзя кстати.

– Я только исполнил свой долг, – возразил рыцарь. – Дама, искавшая убежища в замке, известила меня о происходившей битве, и мне ничего другого не оставалось, как только помогать французам в борьбе с нашими врагами.

– И надо отдать вам справедливость, долг свой вы исполнили хорошо, – отвечал король.