Филипп. Я (не) умею любить

Я даже сейчас защищаю Филиппа. Подсознательно. Ведь если мой отец узнает о том, что сделал Дрейк, он его убьёт. И многолетней дружбе наших родителей может прийти конец. Не хочу быть виноватой в этом. Я взрослая… Я обязана справиться сама.

Пытаюсь найти слова, чтобы объяснить все произошедшее. Никак не могу. Мне пока не хочется верить, что это правда. Мозг категорически отказывается признавать правоту отца. Я ведь знаю Фила. Я правда его знаю. Он не такой. Дрейк делает глупости, когда ему становится нестерпимо больно. Сейчас больно мне…

Мороженое! Пусть засунет его себе в задницу! Придурок! Наверное, с сегодняшнего дня я больше не прикоснусь к этому десерту.

Шлепаю кулаком по остывшей воде. Добавляю еще горячей. Голова сильно кружится. В помещении душно и влажно от высокой концентрации пара. От выпитого алкоголя не осталось и следа.

Пошатываясь, выбираюсь из воды. Растираю покрасневшую кожу полотенцем. Заворачиваюсь в него, ложусь на кровать поверх покрывала. Подтягиваю к животу ноги, обнимаю себя руками. Слезы душат. Вцепившись зубами в кулак, сдавленно кричу, не в силах больше держаться.

За дверью едва слышны голоса. Отец…

Замираю, задерживаю дыхание на глубоком вдохе. До меня доносятся обрывки разговора.

– А что случилось, Дим? Ну твою ж!.. Понял. Приеду сейчас.

Дверь моей комнаты тихо открывается. Закрываю глаза, стараясь изобразить крепкий сон. Отец укрывает меня частью покрывала, целует во влажные волосы и так же тихо уходит. Я просто смотрю в одну точку. Такое странное состояние. Пограничное между сном и реальностью. Время тянется очень медленно. На сереющем небе гаснут звезды одна за другой. В моей голове сотня вопросов. Искать на них ответы больше нет сил. Я знаю, где найду их. В глазах того, кто сделал невыносимо больно.

Засыпаю. Все так же погранично. За дверью снова голоса.

– Нормально… успокоительным накачал. Спит.

Понимаю, о ком говорит отец, и у меня опять не складывается.

Поплакать не дают. В комнату без стука врывается Яська. Забирается ко мне на кровать. Хорошо хоть не брат, я практически голая.

– Лис, ты чего не встаешь? Ой! Да ты горячая вся! Па-а-ап!

– Не надо, – хриплю ей.

Поздно. Отец приходит на ее крик.

– У Алисы, кажется, температура, – малая слезает с кровати.

Отец прикладывает ко лбу ладонь.

– Да что ж такое, – вздыхает папа. – Что там творилось на этой вашей вечеринке, что одного пришлось уколами успокаивать, а вторая заболела?! Яся, помоги сестре одеться, я за аптечкой.

– А правда, что было на вечеринке? – с любопытством спрашивает сестренка. – Блин… – замирает, глядя на меня. – Лис… Лис, ты чего плачешь? Вы с Филом поругались, да? Он тебя обидел?

– Яся, уйди! – кричу на нее. – Хватит! К черту Фила! Достали, – утыкаюсь лицом в подушку и реву в голос, уже не скрываясь ни от родителей, ни от сестры.

А-а-а! Ну как же так, Дрейк?! Чего же так больно и не отпускает?

Папа возвращается с аптечкой. С грохотом роняет ее на пол, подлетает ко мне, сгребает на руки, как маленькую. Прижимает к себе. Укачивает.

– Ш-ш-ш, Лисенок. Тише… Это он, да? Скажи мне, кто тебя так обидел.

– Н-нет, – задыхаясь в истерике, выдавливаю из себя. – П-просто н-не т-трогай-те м-меня. П-пожалуйс-та. И его н-не т-трогай. Х-хватит уже лезть.

Замолкаю. Горло саднит, будто я его ногтями расцарапала. На руках у папы тепло и уютно, но я выбираюсь из них. Залезаю с головой под одеяло. Мне надо просто побыть одной. Это очень сложно в доме, где помимо меня еще четыре человека, которым обязательно надо спросить, что случилось. Хочется уйти куда-нибудь. Побыть в тишине и еще немножко поплакать, а потом я обязательно придумаю, как мне все это пережить.

Глава 36

Филипп

Смотрю в потолок. Не знаю, сколько времени я уже так лежу. В комнату иногда заходят люди. Чаще мама. Тихо сидит рядом со мной, гладит то по волосам, то по ноге. В красивых зелёных глазах тоска и чувство вины.

Она просила отца отменить свадьбу. Я сказал, чтобы не вмешивалась. Больше мы не говорили. Марк бесконечно звонит, его сменяет Саня. Не беру. У меня нет ни сил, ни желания общаться. Даже слушать никого не хочу. Мне нравится тишина.

За дверью слышу крики. Женские голоса, мужские.

– Зачем ты это сделал?! Ты сломал его, папа! Сам! За что? Он же… Блин! Да Фил… Неважно.

Дверь открывается.

Сонька. Любимая старшая сестрёнка.

Волосы взъерошены, глаза дикие. Злющая и смешная.

– Я сейчас буду тебя убивать, Филипп! Ты почему ничего не сказал? Почему, сволочь сероглазая?! Ты ведь знаешь, что я всегда тебе рада. Что я всегда выслушаю и прикрою твою задницу!

– Что я должен был сказать? – с трудом выдавливаю из себя. Голос скрипит после долгого молчания.

– Что тебе плохо, братишка, – всхлипывает Соня. – И Алиса со мной не разговаривает. Вы сговорились?