Филипп. Я (не) умею любить

– Уходи же, – бубню себе под нос. – Просто встань и уйди!

Мне кажется, я теперь даже отсюда вижу блестящие бусинки слез в его серых глазах. Это невозможно будет забыть, но я все равно сейчас ухожу. Плотно закрываю подъездную дверь. На этаж поднимаюсь пешком, постоянно останавливаясь на лестничных пролетах.

Выглядываю в окно на одном из этажей. Фил все еще там. Он сидит на земле, вцепившись пальцами в волосы, и мне кажется, что его плечи подрагивают.

– Я дам тебе возможность сказать, – шепчу, прикасаясь пальцами к стеклу. – Но это будет не сегодня. Запомни это чувство, пожалуйста. Запомни, как оно сжигает изнутри, когда ты открываешься перед самым близким человеком, а он отворачивается от тебя. Это то, что причиняет самую сильную боль. Я была открыта для тебя и максимально уязвима. Сейчас ты чувствуешь примерно то же самое. Запомни… А потом мы обязательно поговорим. Уже на равных.

Я дохожу до квартиры, совершенно опустошенная этой встречей. Слышу, как орет и матерится отец в своем кабинете. За ноутом за барной стойкой сидит Ванька. Сестренка выходит из своей комнаты с полотенцем на голове.

– Привет, – чмокает меня в щеку. – Ты чего такая расстроенная? – преданно заглядывает мне в глаза Яся.

– Все хорошо, – шепотом отвечаю ей, обнимаю, целую в щеку.

От мелкой пахнет моим гелем для душа. Маленькая хитрая задница! Не буду ее ругать за то, что опять лазила в моих вещах. Мне не жалко для нее ничего. И Ваньке ничего не буду говорить за то, что вмешался, хотя я просила не делать этого.

Мне очень странно сейчас. Запираюсь в спальне, ложусь на кровать и, даже не закрывая глаз, продолжаю видеть, как Фил стоит на коленях и по его щекам текут слезы.

Сволочь ты, Дрейк! А когда тебе больно, ты еще большая сволочь! Потому что мне больно вместе с тобой…

*«…В голове моей опилки,

Да, да, да…»

Звучит у меня в ушах детская песенка. Открываю глаза. Я, оказывается, уснула прямо в уличной одежде.

«…Шумелки, пыхтелки и сопелки,

Сочиняю я неплохо иногда.

Да!!! …»

Улыбаюсь, потягиваюсь и босыми ногами шлепаю в гостиную. По телевизору показывают старый мультфильм. Яся крутится у плиты, пританцовывая под музыку из него. Брат ржет и крутит пальцем у виска.

– Чего это с ней? – спрашиваю у него.

– В душе не е… – проглатывает мат. – Не знаю!

– Ясь. Яся! – перекрикиваю мульт, пока Ванька ищет пульт, чтобы немного убавить громкость. – Что у нас за праздник? – смотрю на подгоревшие блинчики на тарелке.

– Ой, вы уже проснулись? – улыбается сестренка. – Сейчас будет завтрак.

– Я еще жить хочу, – фыркает Ванька, падая на диван.

– Ну и пожалуйста! – обиженно отворачивается близняшка. – Нам больше достанется!

– Родители где? – интересуется брат.

– Уехали еще час назад. Куда, не сказали, – докладывает, обиженно надув щеки.

– Так, что за праздник-то? – решаю все же докопаться до сестры. Сажусь рядом с братом, боковым зрением цепляюсь за мультфильм.

– Ты не поверишь, кто меня вчера до дома подвез! – эта егоза снова подпрыгивает на месте. – Но я не скажу. Ваня будет орать.

– Теперь точно буду! – рявкает он.

– Я все равно тебе не скажу. Только Алисе. Она меня поймет, как девочка девочку. А ты цербер! Еще хуже папы!

– Ну класс, – закатывает он глаза. – Смотри, на занятия не опоздай, – поднимается с дивана. Идет к вешалке с верхней одеждой, шарит по карманам, достает оттуда сигареты и зажигалку.

– Эй! – возмущаюсь я.

Но Ванька только рукой на меня машет, открывает окно настежь, усаживается на подоконник, прикуривает и смотрит вниз, выпуская струйку дыма на улицу.

М-да… Сколько всего я о нем не знаю.

Подхожу к сестрёнке, обнимаю ее сзади, глядя на еще один подгоревший блинчик на сковороде. Ее это совсем не смущает. Яся переворачивает его и кладет ладошки поверх моих.

– Кто тебя подвозил? – спрашиваю на ушко.

– Марк Шевцов, – выдыхает она так, что мне становится нехорошо.

* «В голове моей опилки» – песня Винни-Пуха, которую знают все взрослые и дети страны. Забавные стихи вышли из-под пера детского поэта Бориса Заходера, а мелодию к ней подобрал Моисей Вайнберг.

Глава 52

Филипп

Вздрагиваю от прикосновения к своим волосам. Открываю глаза. Мама.

Сонно осматриваюсь по сторонам. Плохо помню, как и во сколько вернулся в родительский дом. Нет, я не был пьян. Ни капли алкоголя и море никотина. А еще ее спина и закрывающаяся подъездная дверь. Все, что было прошлой ночью. Но ведь я не мог не поехать. Не мог просто взять и отдать ее кому-то.

Мамины теплые пальцы прикасаются к щеке ровно там, где вчера чертовы слезы проложили дорожки. Я не планировал этого. Даже не знал, что еще способен на такие эмоции. Они снова опустошили меня, но теперь как-то иначе. Будто я принял душ, только внутри себя.