Филипп II Македонский

Кроме того, в своей опидской речи, отрывок из которой мы цитировали, вслед за словами об отце Александр вдается в длительные рассуждения о том, насколько больше благодеяний для народа и страны совершил он сам.[11] Авторство речи вызывает обоснованные подозрения в том, что, скорее всего, это риторическое украшение, сочиненное Аррианом.[12] Впрочем, Александр действительно столкнулся с недовольством армии и произнес перед солдатами речь, в которой, вполне естественно, мог бы упомянуть о заслугах своего отца. Ссылки на то, что Филипп превратил всех македонцев из кочевников в земледельцев и переодел их из звериных шкур в цивилизованную одежду (эквивалент костюмов от Армани), вероятно, следует признать преувеличениями.[13] И тем не менее, остальное выглядит вполне правдоподобным, если сопоставить достижения Филиппа с тем плачевным состоянием, в котором находились македоняне, когда он взошел на престол. Всего за двадцать три года Филипп создал первое национальное государство в Европе; он первый правитель «нового типа» в античном мире, во многих чертах напоминающий Наполеона. К концу правления его власть распространялась на территории северной части современной Греции, южной части бывшей Югославии, значительной части Албании, большей части Болгарии и всей европейской Турции. Он присоединил к своей империи Грецию и успел отправить передовые отряды против Персидской державы; такую возможность он получил, создав одну из самых боеспособных армий, какую только видел античный мир. Он объединил свое государство, отстроил столицу в Пелле и бурными темпами развивал экономику впервые за всю историю Македонии — и все это лишь верхушка айсберга.

Отдельный сюжет — то, как Филипп сумел добиться всех этих успехов. Он достигал своих целей благодаря сочетанию дипломатии, военной силы и искусства, скорости, беспощадности и отсутствия щепетильности, особенно заметного в тех случаях, когда он обманывал и противников, и союзников, если того требовали его замыслы. Он участвовал в ожесточенных сражениях и тяжелых осадах в Греции, на Балканах и в восточных землях до самого Византия, но в конечном итоге отдавал предпочтение дипломатии, как он сам ее понимал.[14] Неотъемлемой частью этой дипломатии были семь его полигамных браков, которые играли в его политике весьма важную роль, дав одному античному писателю повод сказать, что он «вел войны посредством браков».[15] В боях и осадах он потерял глаз, повредил ключицу, получил тяжелую рану, из-за которой он хромал всю оставшуюся жизнь, но никогда не позволял этим злоключениям сломить свой дух. Современная реконструкция его лица (рис. 1) отражает суровые испытания, которые ему довелось пережить в погоне за славой и величием своего царства.

^{Рис. 1. Реконструкция лица Филиппа II. Отдел медицинских иллюстраций, университет Манчестера}

Довольно просто описать, что сделал Филипп и что он оставил после себя, но каковы были его цели? Какое влияние он оказал? Что им двигало? Что он сам о себе думал? Был ли он одержим теми пороками, какие приписывали ему критики? Какова была природа его взаимоотношений с Александром? Был ли он империалистом, стремившимся лишить Грецию независимости, как уверял Демосфен, или оппортунистом, цинично использовавшим обстоятельства и случайности в собственных целях?[16] Был ли он царем, желавшим объединить царство, постоянно раздиравшееся гражданскими неурядицами и внешними вторжениями, преобразовать экономику и принести благоденствие своему народу, превратить Македонию в величайшую державу античного мира? Намеревался ли он учредить абсолютную монархию и, возвращаясь к вопросу о его самовосприятии, требовал ли он к концу жизни божеских почестей? И если так, то в какой мере он оказал влияние на Александра, чьи притязания на личное обожествление определяли его действия и политику на всем протяжении его правления?[17]