Филиппа

— В тот момент, когда все вы соберетесь вместе, — вспомнила Филиппа.

Кардинал надолго задумался, тихо барабаня по подлокотнику кресла длинными пальцами. Губы были поджаты, глаза закрыты.

— Ну конечно! — внезапно воскликнул он. — Идеальный момент!

— Милорд? — осмелился спросить граф.

— Последним событием будет общая месса, которую предстоит служить мне. И там будут все. Оба королевских дома, оба двора и столько слуг, сколько сможет вместить церковь, которую возведут на ристалище. Трудно найти лучшее место для убийства! Впереди будут сидеть король Генрих с королевой, Луиза Савойская, король Франциск с супругой. И я там буду…

Он снова вперил суровый взгляд в Филиппу.

— Узнаете ли вы этих людей, если увидите, мадам? Достаточно ли хорошо вы рассмотрели их лица, несмотря на свой страх?

— Да, я была испугана, ваша светлость, но не ослеплена ужасом, — заверила Филиппа. — И смогу без труда узнать всех троих.

— Превосходно! — обрадовался кардинал.

— А что это за сигнал в виде саламандры? Вулзи пожал плечами:

— Понятия не имею, что все это означает, главное, чтобы вы сумели обличить злодеев, увидев их среди слуг Луизы Савойской.

— Но не можете же вы требовать, чтобы королева-мать выстроила своих слуг для вашего осмотра? — удивился граф.

В ответ раздался отрывистый лающий смешок:

— Нет, дорогой Криспин, нашим заговорщикам было бы слишком легко избежать чего-то подобного, и, откровенно говоря, вдова врядли знает в лицо всех слуг. Как часто мы присматриваемся к тем, кто нам служит, милорд? Они для нас ничто. Лишь бы исполняли свой долг, и это для нас важнее.

— Значит, вы собираетесь ждать до мессы? — спросил граф. — Разве это не опасно, ваша светлость? Будет ли у нас время остановить убийц?

— Другого способа я не вижу, — спокойно ответил кардинал. — Господь нас защитит.

Он тяжело поднялся с кресла, пояснив:

— Я должен вернуться к себе, прежде чем кто-то сообразит, что банкет уже давно кончился. Мадам, благодарю вас за ум и острый слух. Я не знал вашего отца лично, но, судя по тому, что говорят о нем, ясно одно: сегодня он гордился бы вами.

Он снова протянул руку, которую Филиппа поцеловала. Кардинал торжественно обратился к графу:

— Вашему выбору жены можно только позавидовать, Криспин.

На этот раз настала очередь графа целовать руку святого отца.

— Доброй ночи вам обоим, — заключил могущественный кардинал и удалился, оставив мужа и жену одних.

— За все проведенное при дворе время я ни разу его не встречала, — тихо призналась Филиппа. — И нахожу его одновременно притягательным и пугающим.

Граф рассмеялся:

— Он на самом деле таков, малышка.

— Неужели он действительно не попытается найти убийц до мессы? — удивилась Филиппа. — Если мы обойдем французский лагерь и отыщем шатер королевы-матери, может, и сумеем их отыскать?

— Или они заметят нас и сообразят, что ты поняла каждое подлое слово, которое они произнесли, — возразил граф, обнимая жену. — Нет, малышка, пусть план кардинала и кажется простым, а может, и опасным, но он всегда знает, что делает.

Не в силах справиться с собой, Филиппа прижалась к мужу, ощущая прилив незамутненного счастья.

Она любит его! И если бы он только мог ее полюбить… но нет, несмотря на всю свою доброту, он женился на ней лишь ради земель. Вряд ли справедливо требовать еще и любви! И все же…

Филиппа вздохнула.

На следующий день короли обменивались дарами, безумно роскошными и призванными служить демонстрацией приязни между двумя государствами. Но несмотря на внешнюю сердечность, искренности в отношениях между монархами не было ни на грош. Под тонким налетом вежливости и мнимого дружелюбия тлела древняя вражда. И все же этикет ни разу не был нарушен, а придворные и их слуги следовали примеру господ.

Французский король презентовал своему собрату двух великолепных лошадей: гнедую кобылу Мантеллино, славившуюся своей выносливостью на ристалище, и серую, в яблоках, не менее породистую Мозарчу. Генрих преподнес Франциску драгоценное ожерелье-ошейник с гигантской рубиновой подвеской в форме сердца и несколько лошадей. Посол Мантуи, однако, заметил, что французский монарх оказался более щедр. Королева Клод подарила Екатерине Арагонской чудесной работы носилки с четверкой мулов и получила в ответ четверку великолепных верховых лошадей. Кардиналу были пожалованы королем Франции две золотые вазы, тот же одарил монарха великолепно иллюстрированным часословом, переписанным когда-то для короля Людовика Святого. Луиза Савойская не пожалела для кардинала усыпанного драгоценными камнями распятия, за что была вознаграждена щепкой от Креста Господня в золотом с драгоценными камнями реликварии.