Филогенез

— Сам ты наизнанку! — Чило отошел туда, где лежали его собственные вещи, присел на корточки и задумался, чем бы позавтракать.— Это ж надо: носить собственный скелет снаружи!

— И мало того, что все ваши опоры находятся внутри тела,— продолжал Десвендапур,— вы еще в придачу отличаетесь безумным разнообразием цветов! Где же гармония, где последовательность? Наша окраска только густеет и темнеет с годами, в соответствии с естественным ходом времени. А ваш цвет меняется, только когда вы больны, причем часть этих болезней вы вызываете у себя по доброй воле. И вдобавок ваше тело увядает!

Иструки транкса во время этого монолога пребывали в непрерывном движении. Чило понятия не имел, что хочет сказать жук своими красноречивыми жестами, но мог предположить, что они соответствуют смыслу сказанного.

— Из-за ваших недостатков, являющихся неизбежными последствиями порочной генетики, я испытываю инстинктивную жалость к вам.

— Ну, спасибочки! — ответил Чило, готовя немудреный завтрак. Интересно, способен ли жук распознавать иронию? Да нет, вряд ли.— Не то чтобы мне очень хотелось докопаться до причины, но все-таки, почему?

В ответ иструка и стопорука по одну сторону блестящего тела принялись жестикулировать в унисон.

— Ваш эпидермис невероятно уязвим! Его так легко повредить! Просто чудо, что вам удалось выжить как виду. Ведь, кажется, любой, даже самый мимолетный ваш контакт с окружающей средой непременно должен закончиться получением тяжелых ранений!

— Ну, наша шкура куда прочнее, чем ты думаешь.

В доказательство Чило ущипнул себя за тыльную сторону кисти. Десвендапур, охваченный смешанным восторгом и отвращением, не мог отвести глаз от этого невероятного зрелища, жуткого и в то же время захватывающего. Непристойное стихотворное описание, возникшее в его мыслях, было, пожалуй, достаточно скользким, чтобы вызвать сомнения у возможного цензора.

— Вот.

Чило подошел к инопланетянину, закатал рукав рубашки и протянул руку.

— Потрогай сам.

— Нет!

Решимость, которая завела Десвендапура столь далеко, заметно поколебалась при виде обнаженной, почти прозрачной кожи с отчетливо видимыми составляющими: выпуклыми мышцами, связками и кровью. Дес знал, что рыхлая и эластичная плоть млекопитающего подастся под его пальцами. Когда он это представил, поэт почувствовал, как его желудок готов расстаться с еще непереваренными остатками вчерашнего ужина.

Десвендапур взял себя в руки и преодолел приступ малодушия. Если он желал спокойного, безопасного вдохновения, ему следовало остаться на Ивовице, сделать обычную карьеру и дослужиться до какого-нибудь академического поста. Однако он отказался от всего этого и прибыл сюда, на родную планету людей, незаконно, в одиночку… Он поднял иструку и дотронулся до человека.

Все четыре тонких пальца были сложены вместе. Они имели одинаковую длину, короче человеческого большого пальца. Коснувшись обнаженной плоти, Десвендапур ощутил жар, пылающий изнутри. «Неудивительно, что людям приходится есть так много»,— подумал он. Без нормального экзоскелета, который защищал бы двуногих от охлаждения, они, очевидно, теряют огромное количество тепловой энергии. А как им удается погружаться в воду и не гибнуть от гипотермии, оставалось одной из великих загадок природы, которую лучше оставить ксенобиологам.

Когда кожа и мясо человека сжались и приподнялись между пальцами Деса, транкса едва не стошнило. Однако сдавливание, похоже, ничуть не повредило человеку и не причинило ему ни малейшей боли, хотя если бы транкс надавил сильнее, то наверняка повредил бы кожу. Иструка, рассчитанная на тонкую работу, не могла бы развить такого давления, а вот стопорука — вполне. Впрочем, проверять это поэт не собирался.

Когда человек слегка шевельнул рукой — нарочно,— плоть и кожа, зажатые в руке транкса, выгнулись и растянулись, но не порвались.

Чило ухмыльнулся. Страх инопланетянина забавлял его. Когда транкс отпустил руку, вор снова отвернул рукав.

— Видел? Ничего страшного. Мы — гибкие. Такое устройство куда практичнее!

— Это утверждение весьма спорно.

Десвендапур наклонил голову, пошарил глазами и нашел на земле камушек с острыми краями. Взяв его в иструку, он протянул стопоруку и, к удивлению Чило, с нажимом провел острым краем камня по верхней части своей конечности. На хитине появилась бледная полоса.

— Попробуй сделать то же самое со своим телом, которое устроено «куда практичнее»!

Он бросил Чило камень.

Чило поймал его и задумчиво осмотрел. Обломок камня был достаточно остр, чтобы разрезать кожу, обнажив кровоточащее мясо. Чило поджал губы и выпустил камень. Монтойя не любил, когда перед ним выпендривались, кто бы так ни поступал: уличный хулиган, нахальный пижон из богатеньких или заезжий инопланетянин.

— Ладно, скорлупа! Доказал. Но от этого ты не становишься менее уродливым. Пахнешь ты приятно, не спорю, и неглуп по-своему, но для меня ты все равно здоровенный, раскормленный жук-переросток, хоть и с мозгами! Мои сородичи таких, как ты, давили ногами всегда, с тех самых пор, как научились ходить!